Но Кирилл, в рассудительности которого Млада уже успела убедиться, ничем не позволил усомниться в себе. Ни разу он не потерял самообладания. Даже когда в чертог влетела худощавая, иссушенная, верно, собственной сварливостью бабёнка. Голову её венчала до жути рогатая, вышитая бисером кика; пальцы щедро унизывали перстни, а одежда могла соперничать в дороговизне с платьями самой княжеской невесты. Сверкая зеленущими, как у ведьмы, глазами, женщина едва не за косу втащила за собой белобрысую девушку. Та вяло упиралась — знать, уже выбилась из сил — и непрерывно рыдала. Просторная понёва в сине-зелёную клетку не скрывала её лезущего чуть не на нос живота.
Бабёнка во всеуслышание, так, что звоном качнулось эхо под сводами, заявила, мол, девчонка носит в своём чреве ублюдка от её мужа. И просила наказать ту, а то и найти какую знахарку, чтобы могла извести нерождённое дитя. Да что там — пусть сам княжеский лекарь возьмётся! А блудницу требовалось тут же наказать плетьми.
Кирилл слушал её внимательно и невозмутимо, только светлые брови с каждым словом женщины ползли вверх всё сильнее. Кто-то из гридней рядом с Младой тихо хохотнул и шепнул соседу:
— От такой и я бы убёг. Да за порогом дитё не завёл бы — дальше сбежал.
— Такая и за морем достанет, — ответил второй, тоже посмеиваясь. — И оттаскает. Только не за косу.
Между тем, женщина выдохлась и замолчала, вопросительно глядя на князя. Тот на мгновение приложил кулак к губам, скрывая то ли зевоту, то ли улыбку, и повернулся к притихшей девушке.
— Дитя правда от мужа этой почтенной?
Белобрысая кивнула и опасливо покосилась на раскрасневшуюся от долгой речи бабу.
— Я не хотела, чтобы он знал… Не хотела.
Кирилл жестом прервал её.
— Дитя — это радость для каждого мужчины. А почему сам отец не пришёл?
— Боится, — фыркнула обманутая жена, — что бородёнку ему повыдеру.
Девушка снова глянула на неё.
— Он сказал, что меня не оставит, — твёрдо сказала она, перестав, наконец, всхлипывать. — И что к тебе, княже, ему идти резона всё одно нет. Вот эта и злится. Знахарка-повитуха мне сына пророчит, а у Вирки всё девки одни.
Кирилл опустил взгляд в пол, призадумавшись. На его лицо будто наползла тень, но через мгновение правитель снова придал ему непоколебимое выражение.
— Значит, неверному мужу я назначаю наказание в десять ударов батогом. Виру в двадцать кун серебром. После рождения ребёнка он обязуется всячески помогать растить его и содержать. Думаю, это твой муж, почтенная, может себе позволить. Да и противиться, по всему, не собирается. Только остаться он должен со своей нынешней женой. Как-никак и с ней детей достаточно.