– Будешь бегать – ноги переломаю! – предупредил купец. Он плеснул Акиму водки:
– Выпей и расскажи, как вы учинили гибель отца и матери. А потом сядешь и напишешь подробно вот на этом листке. Если что утаишь, завтра окажешься у минусинского пристава. За тройное убийство тебя ждёт казнь.
Аким сидел белый, как мешок с мукой, и понимал: сегодня его никто не спасёт от кары. Руки дрожали и буквы неровно ложились на бумагу.
– Ничего не упусти, а то переписывать будешь. Начинай с дяди Петра. Он твой преступный духовник.
– А при чём твой дядя? – пытался обойти его Аким.
– Ты не знаешь? А кто приставал к моей матери? Кто хотел стать хозяином? Кому не давало покоя богатство моего отца? Отвечай, не ври! Мне Мария Николаевна многое поведала, – сказал Александр Киприянович. – Пиши, как стал Иудой!
Пот струился по лицу убийцы. На него накатил страх пятнадцатилетней давности. Сотников позволил расстегнуть ворот рубахи.
– Дак ты ещё и крест носишь? Иуда с крестом!
Он рванул за цепочку и крест оказался в ладони.
– О, да крест отцовский. Обобрал покойных до нитки! И не давил он тебе шею?
– Не давил. Бывшие хозяева снятся иногда!
– Эта цепь должна была тебя удавить. Но отец не мстил никогда, даже врагам.
Аким закончил писать. Сидел, размазывал пот кулаком. Купец пробежал написанное.
– Вроде ничего не упустил. Теперь поставь число сегодняшнее и распишись, а ниже несколько слов своему «духовнику» Петру Михайловичу. Напиши, как он тебя спроворил на преступление, узнав, что ты скрывающийся под чужим именем убийца.
Сотников вылил в стакан оставшуюся водку.
– Пей! Больше не придётся!
– Не хочу я пить! – закричал Аким и смахнул стакан на пол. – Спасите, убивают! – завопил он.
– А-а-а руками машешь, то я их свяжу!
Он достал из саквояжа верёвки. Завернул Акиму руки назад и одной связал. Вторую натёр мылом, перекинул через матицу и сделал удавку. Поставил на попа мешок с мукой, потом подвёл к нему Акима, накинул на шею верёвку и, подтянув её вверх, завязал узлом.
– Становись ногами на куль! – крикнул Сотников и подтолкнул.
Аким заорал благим матом. Купец сунул ему в рот свёрнутую трубочкой его толстую тетрадь. Поднял жертву и поставил на мешок, который покачивался под телом приказчика.
– Ты всегда метался между жизнью и смертью! Сколько жизней сгубил, но ни одной не подарил! Пришла ночь Страстного суда. Выстоишь до утра на куле, будем считать, что ты удачлив. Нет – настигнет кара Божья! Балаган я закрою. Утром наведаюсь. А теперь молись!
Уходя, Александр Киприянович сказал:
– Не мешало бы рядом поставить и дядю Петю!