Один раз в неделю, по средам, старшина артели Андрей принимает золото. После обеда, когда старатели устраивают перекур и каждый делится удачей, Андрей садится в избе за тесовый стол, ставит перед собой весы, открывает ящичек с разновесами и справа кладёт шнуровую книгу. Старатели, покурив, по одному подходят к старшине. Сегодня первый широкоплечий бородач. Лицо угрюмое, смотрит из-подо лба.
– Чего так смотришь? – спросил старшина. – Ты на весы смотри, когда сдавать будешь!
– Сеянка есть?
– Пожалуй, есть! – ответил тот, доставая из-за пазухи висящий на шее кисет. Перебросил шнурок через голову, растянул шнуровку. Вытащил двумя пальцами пакетик вроде того, что в аптеке заворачивают порошки.
– Сколько принёс?
– Доль пятьдесят не меньше! – ответил широкоплечий бородач.
– Маловато! Другие в ту среду поболе сдали, а ты только права качаешь. То – не так, то – не эдак. Надо за день сто-сто двадцать тачек песка перемыть. Большие частные прииски так и работают. А ты – ни шатко ни валко. Думаешь, золотники сами в кисет попадут.
– Попадут. Найду ручей фартовый, тогда и посмотрим, кто настоящий старатель.
Андрей развернул пакетик. Высыпал золотые крупинки прямо на шнуровую книгу. Поводил магнитом. К подковке прилипли чёрные порошинки железного шлиха. Взял тонкую волосяную кисточку и отмёл неподдавшиеся магниту соринки.
– Ты смотри! – сказал старшина. – И в сор попадает золото.
Он пересыпал жёлтый металл в чашку весов.
– Пятьдесят пять! – объявил Андрей.
– Пятьдесят пять – уже не пятьдесят! – обрадовался широкоплечий бородач. – Пиши в шнуровую книгу.
Когда старшина занёс цифры о сдаче золота Елагиным Никандром Захаровичем, то попросил того расписаться.
– Ты не забывай расписываться, а то потом будет неразбериха, – попросил старшина.
Широкоплечий бородач расписался:
– Ты, старшина, не трусь. У меня свой учёт сданного золота.
В августе нагрянули проливные дожди. Старатели после работы медленно брели в избушки в промокшей одежде. Сыростью кроме неба дышали каждый ручей, каждая впадина, каждая долина! Даже горящие печи в избушках не могли подавить влагу. Одежда и обувь не успевали просыхать за ночь, выдыхая из себя болотную гниль. Месяцы таёжной жизни вымотали старателей, выжали из них азарт, истощили силы. Усталость затмила радость от найденных крупинок золота. Пришло большее равнодушие к этому жёлтому металлу. Четыре ствола лесин были в дневных зарубках: завершался пятый таёжный месяц. Оставалось три затеей, и августу – конец. На днях должен прибыть хозяин. Провизии хватило бы ещё на месяц. Но предстояло возвращение домой. Дорога домой займет около трех недель. Закоптили оставшуюся говядину. Разложили по рюкзакам остатки табака, крупы, сахара, чая. Испекли свежего хлеба, чтобы, хоть первую половину дороги, обойтись своими припасами. Заколотили окна и двери избушек, спрятали в потайное место старательский инвентарь, заложили дёрном мерзлотник, сложили в поленницы оставшиеся дрова.