– Ну что, робя! Сезон прошёл благополучно. Живы, здоровы. Немало золота везём. Только Никандр Елагин намыл меньше всех, но зато себе припрятал, – сказал Сотников, обойдя взглядом сидящих на берегу, и остановился на широкоплечем бородаче. – А ведь я предупреждал, у меня на золото нюх особый. А ну-ка, Никандр, доставай свой кисет. Сейчас проверим.
И хозяин направился к вскочившему Никандру Елагину. Тот выхватил из-за пояса топор и закричал:
– Не подходи! Зарублю!
И взмахнул топором перед самым носом Сотникова. Александр Киприянович онемел. Артельщики бросились к нагалищам с ружьями. А Никандр Елагин мигом столкнул лодку на воду и приналёг на вёсла.
Купец схватил ружьё, прицелился, но на руке повис старшина Андрей.
– Не стреляйте, Александр Киприянович, в лодке проушины станут. И она затонет. Да и в острог недолго.
Тогда Сотников бросил ружьё, стянул бродни, разделся и кинулся вплавь за лодкой. Никандр Елагин оказался никудышным гребцом. Лодка рыскала в разные стороны. Её сносило течение к правому берегу. Артельщики метались у воды и с тревогой следили за никому не нужной погоней.
– У-у-у! Что делает жадность, мужики! – сказал старшина. – Вы видели с какими озверелыми глазами хозяин кинулся в воду! Если он его достанет, то считай, Никандру – каюк! А он плавать не умеет!
Александр Киприянович догнал лодку и хватился за борт. Он в гневе забыл, что у Никандра топор.
– Греби к берегу, пока тебя не утопил, сучий потрох! – закричал Сотников.
Он подтянулся на руках и хотел перекинуть ногу в лодку. В это мгновение Никандр Елагин взмахнул топором и ударил им по руке хозяина. Окровавленная правая кисть отлетела и шмякнулась на дно.
Сотников отпустил вторую руку. Над рекой разнёсся душераздирающий рёв, похожий на медвежий. На артельщиков навалился нечеловеческий страх, и они схватились за ружья. Когда прошло оцепенение, поняли, что это был крик хозяина. По реке за пловцом двигалось кровавое пятно. Никандр, размахивая топором, стоял посреди лодки. Жажда крови совсем распалила его и затмила разум.
Сотников в горячке снова догнал лодку и с такой силой потянул борт на себя, что она легла почти набок. Елагин уже в падении успел отсечь кисть левой руки и вывалился за борт. Лодку понесло течение, а Сотников увидел в нескольких метрах от себя барахтающегося старателя.
– Спасите! – захлёбываясь, орал тот.
Несколько раз взмахнул руками и исчез.
В сознании Сотникова мелькнуло удовлетворение.
– Всё же золото утянуло его на дно!
Уже в полусне Александр Киприянович развернулся к берегу, взмахивая окровавленными культями. До него ещё толком не доходило, что лишился обеих кистей. Берег становился ближе, но с каждым гребком размытей и размытей. Вскоре он перестал различать стоящих на берегу. Туман застилал глаза, руки налились и стали казаться пудовыми гирями. Уже пришло безразличие. Сознание медленно покидало его. Не хватало сил бороться за жизнь.