Я с сомнением покосился на ежика, левый клык непроизвольно вытянулся, ежик продолжал:
– Как только потеряешь якорь, мигом снесет. Умереть не умрешь, но это по‑первому. Не бойся, я буду рядом. Всегда мечтал познакомиться с героем.
Сравнение с героем польстило, но содержание монолога совсем не вдохновило. Я ускорил шаг, несмотря на то, что это оказалось сложнее, чем подвинуть гору.
Существо не замолкало.
– Странно, что до сих пор пустыня, – проговорило оно голосом, похожим на скрежет металла. – Обычно сразу теряются, попадают в воспоминания. А там все – можно заворачивать. Когда видят любимых, родственников – бросают якорь и бегут с распростертыми объятиями. А тут ветер и… Хлоп!
Колобок высунул из колючек длинную черную ручку и стукнул себя по несуществующему лбу.
– Уносит нашего горе‑путешественника в неведомые дали, – пояснил он. – Сколько раз пытался найти, ну так, для интереса, делать‑то мне особо нечего – никогда не получалось. Оно и понятно, мир бескрайний. Это не то, что у вас.
Я иду и молчу, разговаривать с существом не хочется, еще задурит голову. Стараюсь думать о трубке, о том, как нужно держать, и вообще – концентрируюсь.
Существо поняло, что расшевелить меня не удастся, и раздраженно фыркнуло:
– Ну и ладно. Не хочешь – не надо. Иди. Посмотрю потом, как завоешь, когда потеряешь якорь. Только ничего уже не поможет.
Существо мерзко захихикало и остановилось. Я облегченно выдохнул.
Как только навязчивый спутник остался позади, местность резко поменялась, меня с силой швырнуло вперед, как если бы шагнул на десяток верст за раз. От скорости закружилась голова, если в этом мире применимо такое понятие.
Я проморгался, оскалился на всякий случай. Лучше ожидать нападения и обознаться, чем не ожидать и попасть в засаду.
В этот раз обознался. Вокруг пышная растительность, никогда такой не видел. Деревья с огромными листьями, толстые лианы до самой земли, пахнет цветами и чем‑то сладким. Может, на самом деле я не чувствую запаха, неизвестно – какой морок способен наложить мир духов. Но даже воображаемый аромат весьма настойчив.
Единственное, что неестественно, – отсутствие птиц. В лесах, пусть мистических, должны петь пташки, а тут даже ветра нет. Листья и ветки застыли, как примороженные. Только пение шамана доносится откуда‑то очень далеко.
– Неважный у вас леший, – сказал я, обращаясь к невидимому собеседнику.
Лес задрожал, как при земной тряске. Деревья, один за другим, стали проваливаться под землю. Чтобы не уйти вместе с ними, пришлось замереть на крошечной полянке с вытоптанной травой. Думал, сейчас животный страх зашевелится в районе копчика, погонит куда глаза глядят, но нутро спокойно, как ворговский сон. Наверное, здесь телесное не работает. Хотя чутье совсем не телесное, ну да ладно.