Ясное дело, обделенные трудящиеся Рузанке не симпатизируют.
Ивась вообще-то не работает у Рюриковича, он парикмахер-стилист в модном агентстве, которое расположено на том же этаже, что и наша контора, и все наши девчонки бегают к нему стричься и делать прически. Одна я не бегаю, наоборот, сам Ивасик бегает за мной, уговаривая отдаться в его вооруженные ножницами руки.
Нетушки, не верю я в высочайший профессионализм парикмахера с дипломом филолога! Он же ножницами щелкает так ритмично, словно Гомера декламирует!
— Так что там с Рузанкой? — Я тоже выразительно поморгала.
— Представь, эта мымра позвонила мне в одиннадцатом часу вечера с требованием срочно-обморочно принять ее, чтобы подкрасить корни и подстричь кончики.
— К чему такая спешка? — удивилась я.
В моем понимании, в одиннадцатом часу вечера все корни и кончики должны уже смирно лежать на подушке.
— А ей, видите ли, внезапно перепала заграничная командировка, а лететь на Кипр с неухоженным оперением орлица наша не желала, — объяснил Ивасик, хрустнув печенькой. — Ну, я и помог ей принять решение не в пользу поездки.
— Каким же это образом?
Мне и правда было интересно. Ивасик — удивительно изобретательный интриган. Думаю, сказывается университетское гуманитарное образование, основательно познакомившее рыбоньку с литературной классикой и мировой историей.
— А я ей про акцию «Ля Мажор» рассказал.
— А что там, в «Ля Мажоре»?
«Ля Мажор» — это популярная сеть магазинов декоративной косметики. Я-то по причине перманентного безденежья туда редко заглядываю, а другие девочки пасутся там постоянно.
— Да много чего там, но эту акцию я придумал, — проказливо усмехнулся Ивасик. — Орлица как-то хвасталась, что ей любимый на Восьмое марта подарил французские духи «Бонжур, мадам», вот я и сказал, что их в «Ля Мажоре» по акции продавали — два флакона по цене одного. И поинтересовался, кому же ее любимый второй флакон преподнес?
— Какой же ты коварный тип гражданской наружности! — притворно возмутилась я, уже догадавшись, что было дальше.
Рузанка ревнива, как фурия. Заподозрив, что у ее любимого сразу две равноценные дамы сердца, она, разумеется, забыла про заграницу и ринулась терзать мужика, добиваясь признательных показаний.
— Я коварный, орлица ревнивая, а ты счастливая: пришлось Рюриковичу на Кипр тебя налаживать, — хихикнул Ивасик. — Ну? Хоть спасибо скажи!
Мне, если честно, хотелось сказать доброхоту, втравившему меня в детективную историю, много разных нехороших слов, но я сдержалась и сказала:
— Большое тебе спасибо, добрый ты человек!