В гостиной пришлось немного поскучать, но не дольше четверти часа. А затем появилась наконец миссис Шелли. Она выглядела немного сонной, куталась в большую пушистую шаль из бхаратской шерсти с традиционными узорами и тихо разговаривала с сыном на ходу, потому я услышала хозяйку немного раньше, чем увидела. Голос её звучал тревожно, почти трагически:
— …милый, но где же она? Я так её люблю! — спросила она, замерев в дверном проёме.
Мне видно было только край домашнего платья и пёструю шаль, и я ступила немного в сторону, поддаваясь любопытству, чтобы разглядеть остальное.
— Её забрал мистер Норманн, мама. Ну же, улыбнись, у нас гости, — негромко увещевал свою матушку Роджер. — Эта ничем не хуже, вот честно. Ты в ней очень красивая.
— Хорошо, — сдалась миссис Шелли, ступая через порог гостиной. — Скажи потом Энни, чтобы она её нашла.
— Не Энни, а Джудит, мама. Джудит больше не придёт, помнишь, я говорил? О, а вот и гости! — произнёс Роджер чуть громче и веселее.
Я взглянула на миссис Шелли — и едва сдержала вздох.
Худощавая, но при этом круглолицая женщина с одной-единственной вертикальной морщинкой на лбу выглядела ровесницей скорее мне, чем леди Абигейл. Светло-голубые глаза, формой напоминающие о Роджере, нежно-розовые, как цветочный лепесток губы, бледность и безупречная осанка — о, передо мною явно была особа благородных кровей. И лишь одно немного портило впечатление: неровная седина. В красивых тёмно-каштановых волосах миссис Шелли отдельные пряди побелели, точно их смазали краской, отделив от других. Если зачесать их направо — волосы будут казаться тёмными, как у девицы, если налево — седыми, как у старухи… А если ветер налетит и растреплет её безупречную причёску, то цвета смешаются, и получится словно бы тёртый шоколад с сахаром.
Прежде мне уже доводилось видеть нечто подобное.
Вот только там скорее был чёрный перец с солью.
— Какая дивная красавица! — восхищённо воскликнула вдруг миссис Шелли, всплёскивая руками.
Я вздрогнула от неожиданности и раскрыла веер, точно пытаясь спрятаться. Однако на сей раз комплимент достался не мне, а леди Клэймор. Неудивительно, впрочем — сочетание синего платья и чудных золотистых локонов редко кого оставляло равнодушным. А с точки зрения миссис Шелли у леди Клэймор было ещё одно неоспоримое достоинство: красивый, блестящий лорнет.
Не то чтобы я не понимала природу этого интереса; пожалуй, лет десять назад такая изящная вещица и на меня тоже произвела бы неизгладимое впечатление. Но вот у женщины постарше бурный восторг смотрелся странновато.