— Ах, дорогая, — вздохнула герцогиня, бледная, точно полотно. — Как бы леди Клэймор меня осудила, если бы узнала! Я не смогла уберечь ту картину. Этой ночью её кто-то надрезал, само полотно, прямо поперёк ступни юноши, который там изображён. У меня такое чувство, словно я позволила ранить живого человека! Если б я только знала, то, без сомнения, раньше передала бы картину миссис Уэст! Мои чудесные мальчики вместе с дворецким несколько дней сторожили преступника, но — увы, увы… Это всё моя вина!
В груди похолодело.
"Сэран, Сэран", — только и смогла подумать я, но затем справилась с собою и сказала твёрдо:
— Мы немедленно отвезём картину миссис Уэст. Уверена, ещё можно всё исправить. И обещаю: не позднее чем послезавтра я приведу к вам того, кто поймает преступника, — добавила я, имея в виду, конечно, детективные способности Эллиса.
Леди Абигейл только и сумела, что кивнуть.
Мы тотчас же укутали картину тканью и разместили в "Железной Минни". Час был уже поздний, и потому в мастерскую к Джулии я не поехала, а направилась сразу к ней домой вопреки всем правилам. Но кто, если не Лоренс, с детства причастный миру искусства, и его жена, мастер-реставратор, могли понять моё беспокойство! Джулия хотела даже приступить к делу сию секунду, и лишь супруг с некоторым трудом уговорил её подождать до утра, когда станет достаточно света.
— Это особенная для меня картина, — произнесла Джулия, прощаясь. — Поверьте, я сделаю всё возможное.
С неспокойным сердцем я отправилась домой; видение взрезанного полотна, точно развёрстой раны, стояло у меня перед глазами. Впору было поехать в "Старое гнездо", чтобы застать последних гостей и отвлечься разговором, но не понадобилось.
— Я хотел рассказать о призраке, который бродит по дому Шелли, — заявил вдруг Лайзо громко, когда мы уже подъезжали к особняку. — Но, похоже, не время.
Печаль и беспокойство точно испарились. Видимо, правду говорят, что от тревоги избавляют не утешения, но другая тревога!
— Джудит Миллз, конечно, — от волнения я даже позабыла для приличия усомниться в самом существовании призраков. — Вы… ты добрался до комнаты, где она была убита?
Я даже не увидела — ощутила подспудно, как вспыхнули у Лайзо глаза от короткого "ты". Но это было единственным знаком чувства, который он себе позволил. Автомобиль плавно завернул на дорогу, ведущую прямо к особняку; сладостного времени наедине, столь незначительного для постороннего взгляда и столь важного для нас двоих, оставалось совсем мало.
Удивительно, но сейчас я как никогда радовалась тому, что мне достался по наследству от Алвен пугающий дар. Моё сновиденье, его колдовство — из них спрялась нить, что связывала нас прочнее, чем иных влюблённых — одного положения в обществе и знакомых с детства.