Летающие Острова (Абдашев) - страница 6

За глаза капитана называли Крабом. Кто знает, что послужило причиной этому прозвищу. Может быть, приземистая фигура и голова, растущая прямо из плеч, а может быть, привязанность к морю или особая привычка двигаться бочком. Так или иначе кличка оказалась меткой и намертво приросла к Гренкину.

Севку Краб не замечал, словно его тут не было вовсе, и парня это всерьез злило. Раздражали его и пучки волос, которые торчали у капитана из ушей, и шаркающая походка, и бинокль с лопнувшим объективом. Сейчас, когда Краб проходил мимо, до Севки доносились его слова:

— Вентиляционные трубы и решетки эти, черт возьми, я сам красить буду? Все ржа поела…

— Так ведь оно и время, — неуверенно возражал боцман.

— Время? — побагровел Краб. — Ты, Игнатий, слушай, когда тебе приказывают, и выполняй. — И вдруг, повернувшись к Феде, с яростной вежливостью сказал: — А нельзя ли потише сделать эту какофонию. Мы не на прогулочной яхте.

Шустрый влетел в дверь радиорубки, как шар в бильярдную лузу, и буквально через две секунды тропические синкопы заглохли, отдалились настолько, что стал отчетливо слышен шелест воды, омывающей борт. Федя вернулся раздосадованный.

— Старая перечница! — ругнулся он, усаживаясь на тумбу кнехта. Но перед этим Федя все же нашел нужным для верности оглядеться по сторонам. — Тоже мне музыкальный критик сыскался…

Не успел он закончить свои излияния, как снова появился Игнатий Антонович. На этот раз в руках у боцмана было небольшое ведерко с шаровой краской.

— Шустрый! — крикнул он. — А ну-ка, прожвачь ростры. А ты, — он покосился на Севку, — повози кисточкой, поднови решетку палубного иллюминатора. — И, предвидя возможные возражения, добавил: — Ваше хозяйство, не мне светит.

Откровенно говоря, Севка мог бы запросто отказаться от этой чести — во-первых, боцману он не подчинялся, а во-вторых, сменившись с вахты, масленщик имел полное право отдыхать законные восемь часов, — но портить отношения со стариком не входило в его расчеты. Конечно, вся эта затея выглядела до смешного нелепой. Крашеные ростры еще больше подчеркнут безнадежную дряхлость и грязно-мазутный цвет «Дельфина». Но сейчас ничего другого не оставалось, и Севка принялся за дело. Рядом «жвачил» ростры Федя. Он обмакивал в ведро кусок пакли и тер ею вентиляционную трубу. Серая краска ручейками стекала с его локтей. Работать молча было скучно, поэтому Севка решил наконец поговорить о том, что его особенно занимало.

— Скажи, только по-честному, почему ты все время отираешься в радиорубке?

Федя смутился. Такая постановка вопроса застигла его врасплох. Хотя в конце концов надо же было понимать, что бесконечные посещения рубки не смогут укрыться от членов маленького экипажа. Поводов навестить Катю всегда хватало. Каждое утро Федя заходил к радистке, чтобы узнать очередную метеосводку. О прогнозе погоды он справлялся почтительно и регулярно, как о здоровье родителей. Крутил собственные пластинки…