Либ так и подмывало спросить, почему он согласился помочь финансировать этот надзор, если с самого начала относился ко всему скептически.
– Попридержите язык! – повернулся к нему Джон Флинн.
– Я, как и вы, член комитета.
– Джентльмены, не следует опускаться до пререканий, – сказал священник.
– Мистер Таддеус, – сделав к нему шаг, произнесла Либ, – почему вы не велели Анне прекратить голодовку?
– Полагаю, вы слышали, что я пытался, – ответил священник.
– Какой деликатный подход! Я выяснила, что она морит себя голодом в безумной надежде спасти душу своего брата. – Либ переводила взгляд с одного лица на другое, чтобы удостовериться, что они поняли. – Очевидно, с благословения родителей. – Либ махнула рукой в сторону О’Доннеллов.
– Вы, невежественная еретичка! – вскипела Розалин.
Ах, это удовольствие наконец-то все высказать!
– В этой деревне вы представляете Рим, – обратилась Либ к мистеру Таддеусу. – Так почему же вы не заставите Анну принимать пищу?
– Отношения между пастором и прихожанином священны, мэм, и вам этого никогда не понять! – ощетинился тот.
– Если Анна не послушается вас, нельзя ли привлечь епископа?
Мистер Таддеус выпучил глаза:
– Я не стану… не должен впутывать в это дело свое начальство или Церковь в целом.
– Что значит «впутывать»? – спросил Флинн. – Разве не прославится Церковь, если мы докажем, что Анна живет только духовной пищей? Разве не может эта маленькая девочка стать первой ирландской святой, канонизированной с тринадцатого столетия?
– Этот процесс еще даже не начался. – Мистер Таддеус загородился ладонями как забором. – Только после сбора исчерпывающих доказательств и исключения всех других возможных объяснений Церковь может прислать делегацию уполномоченных, призванных расследовать, является ли святость человека чудом. До того момента, в отсутствие какого-либо доказательства, Церкви надлежит быть щепетильной и держаться на расстоянии.
Либ прежде не слышала, чтобы этот доброжелательный священник говорил так холодно, словно читал какую-то инструкцию. В отсутствие доказательств. Намекает ли он всем собравшимся на то, что утверждение О’Доннеллов ошибочно? Может быть, у Либ нашелся по крайней мере один сторонник среди этих людей. Несмотря на то что он друг семьи, как она вспомнила, именно мистер Таддеус убедил комитет организовать тщательное расследование. Пухлое лицо священника скривилось, словно он понял, что сказал лишнее.
Раскрасневшийся Джон Флинн подался вперед, указывая на него:
– Вы не достойны даже застегнуть ее маленькие туфельки!
«Большие ботинки», мысленно поправила его Либ. Ноги Анны давно опухли так сильно, что она влезала только в ботинки умершего брата. Для этих людей девочка была символом, у нее больше не было тела.