– Возможно. Но вероятно ли? – Он взял карандаш. – Можно, я напишу об этом в следующем очерке?
– Нельзя! Это предположение, а не факт.
– Я бы назвал это квалифицированным мнением ее сиделки.
Вопреки охватившей ее панике Либ было приятно, что Берн воспринимает ее всерьез.
– Кроме того, мне строго предписано не высказывать своего мнения, прежде чем я доложу комитету в воскресенье.
Берн бросил карандаш:
– Зачем же мучить меня, если я не могу использовать ни слова?
– Прошу прощения, – твердо произнесла Либ. – Будем считать тему закрытой.
– Значит, возвращаюсь к изложению слухов, – подавленно ухмыльнулся он. – И не все из них благожелательные. Знаете, в этих краях девочка отнюдь не всеобщий фаворит.
– Хотите сказать, некоторые считают ее лгуньей?
– Разумеется, или даже хуже. Вчера вечером я угостил выпивкой какого-то работягу с безумными глазами, и он уверял меня, что за этим стоят эльфы.
– Что вы имеете в виду?
– Причина голодания Анны в том, что она некий чудовищный оборотень, оставленный эльфами взамен похищенной девочки и принявший ее облик.
Чуждая толпа… всячески угождает ей. Эти слова Либ услышала от бородатого фермера в день приезда. Вероятно, он имел в виду сонм невидимых эльфов-прислужников.
– Малый даже предложил меру борьбы. «Поколотить бы его или даже бросить в огонь, – копируя местный выговор, проговорил Берн, – мигом убрался бы туда, откуда пришел!»
Либ передернуло. Она считала чудовищным подобное невежество.
– У вас были пациенты, хотя бы отдаленно напоминающие Анну О’Доннелл?
Либ покачала головой:
– В частном сестринском деле я сталкивалась со случаями притворства, когда здоровые люди считали себя больными. У Анны противоположный случай. Недоедающий ребенок, утверждающий, что пышет здоровьем.
– Хм… Следует ли ипохондриков называть притворщиками? – спросил Берн.
Либ смутилась, словно это она насмехалась над своими нанимателями.
– Сознание способно обманывать тело, – заметил он. – Стоит подумать о зуде, как начнешь чесаться. Или зевать… – И он, зевнув, прикрыл ладонью рот.
– Да, но… – Либ замолчала, потому что тоже стала зевать.
Берн расхохотался, потом умолк и уставился в пространство:
– Полагаю, вполне вероятно, что натренированный рассудок в состоянии управлять организмом, заставляя его, по крайней мере на время, обходиться без пищи.
Но постойте… При первой встрече Либ с Берном он называл Анну обманщицей, при следующей обвинял Либ в том, что та не дает девочке есть. А сейчас, высмеяв идею Либ о кормлении во сне, в конечном итоге признает возможность чуда?
– Только не говорите, что перебегаете в лагерь О’Доннеллов.