заднице, я бы сказал, ужин за тобой.
Брейди накрыл своим ртом разинутый рот Гейджа в жаждущем и настойчивом порыве. Он стащил футболку Гейджа раньше, чем тот пришел в себя и отбросил ее. Брейди покрыл идеальное тело Гейджа, его поцелованную солнцем кожу нежными поцелуями, понимая, что ему понадобится время, чтобы ее исследовать. Но прямо сейчас это было не тем, что нужно Гейджу, Брейди отстранился, стащил свои спортивные штаны и оперся здоровой рукой на шкафчик под раковиной.
— Трахни меня, Гейдж.
Прошло пару секунд, превратившихся в болезненные тридцать, а затем и в мучительную минуту. Грудь Брейди сдавил страх, он не смел взглянуть на отражение Гейджа. Может он переоценил его интерес. Может Гейдж считал, что взять Брейди напротив этого зеркала, означало увидеть все его шрамы.
— Как давно это было? — пробормотал Гейдж.
— Давно, — Брейди сделал глубокий вдох, отразившийся в каждой клеточке тела. — Действительно давно. Так что… ах!
Мягкие губы крепко прижались к заднице Брейди.
Гейдж упал на колени. Неожиданно. Теперь он одаривал Брейди горячими поцелуями, словно преклонялся, при этом облизывая по центру, порочно близко к его входу. С тех пор, как Брейди позволял кому-либо быть так близко, так нежно к себе в интимном плане, прошла вечность. Задолго до того, как его изуродовало в пустыне и тело больше не ощущалось как принадлежащее ему. Но даже тогда это никогда не ощущалось так, как сейчас.
Словно он мог умереть, если это продолжится, и хотел умереть, если это закончится.
Широко открыв его, Гейдж двинулся своим языком ниже, чтобы коснуться всех чувствительных мест, до которых мог дотянуться этим гладким оружием, дарящим удовольствие. Дразнящие удары по яйцам, облизывание промежности, а затем — о, Боже — он уткнулся в Брейди и проник языком внутрь.
Брейди выгнул спину от кристально четкого осознания этого первого контакта. Влажно. Горячо. Идеальное ощущение. Единственное, что могло бы сделать все еще лучше, если бы он мог видеть то, что делает Гейдж. Он дернул бедрами и Гейдж немедленно понял его и развернул Брейди боком, чтобы у того был превосходный вид на то, как Гейдж основательно наслаждается им. Сильные руки, разводящие половинки его задницы, горячий язык Гейджа внутри его тела, он угощался Брейди так, словно его задница была последней трапезой. Ощущения, пронзительные и одновременно разрозненные, взрывались в каждом нервном окончании.
— Mais, — прорычал он. — Mon Dieu, пожалуйста…
Гейдж остановился, чтобы взять лубрикант и пробормотать заплетающимся языком.
— Я позабочусь о тебе, Брейди.