К цветам прилагалось письмо — маленький конверт, запечатанный сургучом, хотя никаких тайн послание не скрывало, только обещание: «Увидимся через полчаса». Через полчаса после чего? С какого времени начинать отсчет? Я понятия не имела. Сняла со спинки кровати свои часы-кулон, которые повесила в изголовье с вечера, открыла крышку. Ажурные стрелки показывали без четверти десять, и, помня распорядок в лечебнице, я сделала вывод, что благополучно проспала и завтрак, и обход. Но это тоже не тревожило.
— Доброе утро, — дежурная сестра заглянула в палату в тот момент, когда я уже натянула платье. — Как вы себя чувствуете, мисс Элизабет?
Тут меня многие знали как студентку леди Райс, и я знала многих, и эту немолодую, доброжелательную женщину тоже, но в лицо, а не по имени.
— Доброе утро, — отозвалась, опуская обращение. — Очень хорошо, спасибо. Скажите, доктор Грин…
— У него срочный пациент, — предупредила сестра мое желание встретиться с заведующим. — И сложный, я слыхала. Уже операционную готовят.
— Но он ведь не запрещал мне выходить из палаты?
— Нет, — замотала головой женщина. — Наоборот, сказал, что вы, когда проснетесь, захотите, наверное, навестить своего друга на втором этаже.
— Да, обязательно, — пробормотала я, мысленно коря себя за то, что позабыла о Норвуде.
— Но он это говорил, когда в первый раз зашел, затемно еще, — продолжила сестра. — А когда во второй, сказал, что уже не получится…. В смысле, навестить. Ушел товарищ ваш. Доктор сердился, конечно, но недолго. Сказал, что раз ушел, стало быть, здоров. А студенты у нас частенько сбегают — кому в молодые годы охота бока на казенной койке отлеживать?
Если кому и охота, то Рысь точно не из их числа.
Еще один камень с души.
Оливер появился в десять пятнадцать — ровно через полчаса после того, как я прочла его записку. Не знаю, как он это устроил, но если предположить — всего лишь предположить — что милорд ректор хотел меня удивить и заинтриговать, ему это удалось. Впрочем, секрет фокуса он раскрыл сразу же после того, как сообщил мне, что утро доброе, а я прекрасно выгляжу.
— Простенький маячок. Сработал, когда вы сломали печать.
— И вы тут же бросили все дела?
— Сегодня выходной, Элизабет, — напомнил ректор. — У меня нет дел, которые нельзя было бы отложить.
— Тогда… к единорогу? — спросила я несмело. Не хотелось, чтобы сон сбылся лишь наполовину.
— Я не успел переговорить с доктором Грином, и не знаю…
— Он не будет возражать, — заверила я поспешно. — Единороги же целебные… то есть, полезные… Только у меня верхней одежды нет.