Спустя какое-то время разошлись душегубы, тут же корабль заскрипел, мачты затрещали, и ощутила Орлица легкую качку. Отправилось судно в плавание.
Осознала краса, что попалась в лапы к хищнику, предал ее грифон… А тот в клетке нахохлился, отвернулся от спасительницы и будто уснул, а на деле смотрел в небо звездное и думу думал. Не по себе ему стало, вроде и выполнил указание, только в душе-то свербело, даже шрам на крыле заныл. И ближе к полуночи не вытерпел грифон, заговорил:
- Отчего молчишь? Почему на волю не рвешься? Другие лапы в кровь раздирали, грудью бились, что аж ребра трещали, но хотели вырваться из клетки.
- А к чему метаться? Коль суждено было попасться в лапы твои…
- Я тебя за собой не звал, сама захотела.
- Значит, так тому и быть. Куда хоть плывем?
- Далеко… Хозяин мой диковинных созданий ищет по всей земле, отлавливает, а после в заколдованные сады отправляет, там и томятся существа…
- И ты ему прислуживаешь? Негоже такому могучему зверю человеку служить.
- Меня первым привезли в его сады, а когда я возмужал, силой набрался, хозяин предложил служить ему за пределами зеленой клетки. И уж лучше так, чем в неволе томиться, неба не видеть, крыльев не расправлять.
Орлица тогда усмехнулась, но боле ничего не ответила. Не было особой печали у нее в душе, не страшилась она плена…
И лишь пред тем, как уснуть, спросила у Гарьи:
- А есть ли в саду твоего хозяина подобные мне? Знавал ли он сирин?
- Нет, ты будешь первой «крылатой жемчужиной».
- Крылатой жемчужиной? – удивилась Орлица.
- Так нарекли тебя.
Корабль тем временем поскрипывал, волны легонько о борта бились, море шумело чуть слышно. Люди уж давно в каютах спали, только хозяин бдел, в трубу за звездами наблюдал, сидя на палубе. И вдруг, донесся до его ушей голос чарующий, исходил оный издалека, чуть слышно лаская слух похитителя. Хозяин Гарьи хотел было подняться, спрятаться, однако не вышло. Заворожила его песнь, пред очами образы необыкновенные замелькали, будто идет он по своему саду, а тот в запустении, ни зверей, ни волшебных созданий…
На самом-то деле, шел он не по саду, а по палубе в направлении штурвала, после взялся за него крепко и закрутил, будто знал, куда плыть надобно. И правда, устремился корабль в сторону густого тумана, где ни света лунного, ни блеска морского не было.
К сему моменту люди в каютах еще крепче уснули, им также снились сны особенные, лишь Гарья не поддался, он, молча, слушал песнь пленницы. Та же пела и на грифона посматривала, улыбалась, глаза ее радужным светом переливались.