— О Боже! — кричу я, запрокидывая голову, когда Грегори обхватывает мою грудь. Я извиваюсь под ним, тело обжигают лихорадочные уколы отчаянного наслаждения. Наши рты снова быстро находят друг друга, и я опускаю руку до тех пор, пока его крепкий, жаркий член не оказывается в моей хватке.
— Охренеть! — он рычит и подается вперед, так что рукой я провожу по всей его длине. — Вооот блин!
Полные наслаждения звуки заполняют комнату. Мы потерялись. Грегори отстраняется и смотрит на меня, на лбу выступили капельки пота, тепло его дыхания расходится по моему лицу.
— Сделай так еще раз, — выдыхает он, двигая бедрами.
Я с силой провожу ладонью по его члену, и он с шумом выдыхает. Он резко опускает голову, всего на секунду, а потом снова поднимает ее и припадает к моим губам, проскальзывая внутрь языком. Так не должно быть, но мне хорошо. Я фокусируюсь только на поцелуе своего лучшего друга, ощущениях его рук на мне, его телу, прижимающемуся ко мне.
— У тебя клубничный вкус, — шепчет он хрипло.
Клубника.
Слова ударяют как обухом по голове, я вдруг убираю с Грегори руку и ерзаю под ним.
— Грег, остановись!
Он замирает, отстраняется и смотрит на меня:
— Ты в порядке?
— Нет! Мы должны прекратить, — я выбираюсь из-под него, заворачиваюсь в покрывало, пряча свою наготу и чувствуя себя пристыженной… Виноватой. — О чем мы думаем?
Грег садится и яростно трет свое лицо, стонет, только теперь это стон сожаления.
— Не знаю, — произносит он. — Я не думал, Ливи.
— Я тоже, — встречаю его взгляд и сильнее прижимаю к себе покрывало, в то время как Грегори остается неприкрытым, и его это совершенно не заботит. Он по-прежнему… готов… и я стараюсь смотреть куда угодно, только не на твердый, мускулистый член у него между ног. Это сложно. Он как будто магнит для моих глаз. Я никогда не позволяла себе смотреть на своего друга-гея вот так, но когда он полностью обнажен и такой фактурный, это невозможно. Он все, о чем может просить мужчина, и женщина, если уж на то пошло. Сексуальный, такой добрый и абсолютно настоящий. Но он мой лучший друг. Я не могу потерять его из-за чувства неловкости, которое придет, если мы продолжим — если еще не слишком поздно. И это не единственная причина. Ни один мужчина никогда уже не сможет заполнить зияющую дыру в сердце, так же как и удовлетворить мои желания. Только одному мужчине это под силу.
— Мне жаль, — говорю тихо, чувство вины съедает изнутри. Не знаю, почему. Мне не в чем раскаиваться, разве в том, что подставила под угрозу дружбу с Грегори. — Прости.
— Эй, — он усаживает меня к себе на колени и крепко обнимает. — Мне тоже жаль. Думаю, мы оба немножко сошли с ума.