Я отдал бы свое счастье,
Я отдал бы, друг,
Чтоб обиды и ненастья
Разбежались вдруг.
Чтоб людей вела дорога
К миру на земле,
Чтоб у светлого порога
Не таиться мгле.
Я прошел бы через дни и годы
Сквозь жару и снег,
Чтоб печали и невзгоды
Превратились в смех,
Чтобы с утренней росою
Счастье расцвело,
Чтобы с девичьей косою
Не играло зло.
Я уйду в пустые дали,
Растворюсь в тиши,
Чтоб с любимыми шептали
Ночью камыши,
Чтобы люди на планете
Не узнали слез,
Чтоб кругом на белом свете
Было много роз.
06/V/1976 г.
Эту же тему развивает и набросок:
Протопчу седые дали
Сквозь печаль и смех,
Свою долю разгадаю
Свежестью помех.
И тогда враги и козни
Обессилят в зле,
И тогда улыбкой больше
Станет на земле.
Небольшой отрывок из записей дневникового характера отражает те же настроения распахнутости миру и носит ярко выраженный программный характер: «У каждого человека для того, чтобы жить интересно, весело, принося себе и людям радость, должен существовать какой-то внутренний огонь, стимул, цель в жизни, как бензин у двигателя внутреннего сгорания. Если не будет в двигателе бензина, он не будет работать; так же и в человеке: если в нем не будет внутреннего накала, цели в жизни, стимула – он будет не интересен ни себе, ни людям.
Человек, не имеющий всего этого, подобен камню, брошенному с высокой скалы в океан: там, на дне он обречен на бесполезное гниение среди необъятных вод…» (02/III/1976 г.).
…«Обманутость» моего поколения проявлялась, в частности, в том, что я могла сомневаться в советской власти в целом, но в Ленина верила всегда. Это уже потом сыновья раскрыли мне глаза на то, что если бы не Ленин, то, может быть, с нашей Родиной и не произошло бы того, за что мы теперь расплачиваемся. В Ленина верил и мой муж, и детям мы внушали, что, если был бы жив Ленин, все было бы совсем по-другому. Игорь в детстве свято верил в грядущий коммунизм, и мы старались не разрушать этой веры. В то время главой государства был Брежнев, а все помнят, что он собой представлял, особенно в последние годы; тошно было смотреть на его увешанную наградами грудь. Люди стали уже анекдоты про него сочинять, и иногда эти анекдоты рассказывались у нас дома при детях. Я в то время уже начала понемногу готовить ребят к жизни, чтобы у них не было особой эйфории по поводу происходящего в стране. И вот, иногда ругаешь правительство и видишь, что Игорю это очень не нравится. Однажды я прямо ему сказала:
– Игорь, да не верь ты тому, что говорит Брежнев!
Он ужасно возмутился, ведь тогда Игорь был комсомолец да еще ретивый такой: