Нет, этот секс не стал прорывом чувственности в ее жизни, и не завершился умопомрачительный оргазмом. Но в целом, Инге даже понравилось.
И это насторожило и испугало Ингу не меньше его «нестандартного» внимания к ее телу. То, что она, похоже, все больше воспринимала его исключительно как мужчину, того, кто беспокоится о ее удобстве и здоровье. С кем комфортно ее телу даже во время секса. И все меньше вспоминает о том, что именно этот мужчина должен был убить ее, и убил Мишу. Наблюдая за Нестором все эти дни, она стала замечать, что проникается им. Ее заставляют улыбаться какие-то мелочи, незначительные поступки Лютого, когда вдруг удается заставить его улыбнуться. Всегда неожиданно, совершенно непреднамеренно, тогда, когда Инга и не думала забавлять его.
А его реакция на ее прикосновения! Инга не смогла бы сейчас внятно выразить и описать то, что ощущала, когда видела непонимающее, пораженное выражение его глаз, если вдруг касалась руки, когда пыталась привлечь внимание Нестора. До сих пор помнила, как он вздрогнул, когда она легко поцеловала его в щеку. И…
Ох, честное слово, то, что произошло как раз во время последнего раза, когда он брал ее, когда Инга возбудилась – ее это поразило больше всего остального. Настолько, что она половину ночи потом не могла заснуть.
Испытывая тягу к нему, ощущение какого-то родства, сблизившее их за последние дни, и ощущая вот это вот желание, разбуженное его руками, Инга потянулась к Нестору. Впервые. И пользуясь тем, что в этот раз он навис над ней сверху, протянула руки, обняв его плечи, обхватила мощную шею, чувствуя потребность прижаться плотнее, прочувствовать движение каждой мышцы в его теле, пока он сильно и резко погружался внутрь нее самой. И прижалась губами к пульсирующей точке на шее Нестора. Скользнула ртом по горячей и влажной от испарины коже вниз, к плечу.
Он… Не зарычал, нет. Но с его губ сорвался какой-то низкий, рокочущий звук, исторгнувшийся, казалось, из самого горла Нестора. Из его груди. Он замер над ней, в ней. Навис на какую-то долю секунды. А потом, перенеся вес своего тела на одну руку, второй обхватил затылок Инги и надавил, заставив откинуть голову, посмотреть в его глаза. И в этом голубом взгляде в тот момент бушевало нечто такое, что все тело Инги охватила дрожь. Во рту пересохло, а в самой глубине живота что-то начало пульсировать. И где-то на уровне подсознания появилась странная мысль – он прав: она принадлежит ему. Целиком и полностью. Вся, от того дурацкого подживающего шрама, до самой мелкой трещинки на ступне.