Единственное, что буквально сотрясало ее душу, заставляло встряхиваться и лихорадочно гнало кровь по телу – мысли о Несторе. Подозрение, все больше превращающееся в уверенность, что она его убила.
И не приносили успокоения убежденные слова Карины, что он заслужил подобное. Не помогали разумные и уравновешенные комментарии Валентина Петровича о чувстве «родства с насильником и вины за саму себя» часто возникающие у жертв агрессии и насилия. Не приносили умиротворения заверения, что она имела права защищаться. Только всеобъемлющее ощущение внутренней боли и какой-то невосполнимой потери, которую, казалось, уже ничем и никогда не заполнить. В ее душе разрасталась пустота, черная, сотканная из той же вины и горя. И какого-то хрупкого, опоздавшего понимания о том, чем был, кем мог бы стать для Инги этот человек. Но уже никогда не станет. Потому что ее рука дрогнула, зацепив курок…
Валентин Петрович убеждал, что Инга сейчас идеализирует своего обидчика, неосознанно подтасовывая факты, которые помнит. Затирает в памяти то, что подтверждает насилие, защищая себя этим, и приписывает Нестору мысли и мотивы, которых этот мужчина не знал и не испытывал. Ведь по неоднократному признанию самой Инги, они никогда не разговаривали и не обсуждали аспект их отношений, как таковых. Только ее принадлежность.
Инга слышала эти доводы. Она понимала даже, почему Валентин Петрович и Карина так считали и убеждали ее в этом (родителям подробности своего последнего месяца Инга не открывала, им и без этого волнений хватало), однако, все равно, внутренне не соглашалась. Ей, ее сущности и ее душе – это не казалось верным. То, что говорил психотерапевт и Карина. И с каждым днем эта внутренняя уверенность почему-то крепла, причиняя все больше муки. Вероятно потому, что каждый минувший день все больше убеждал Ингу в фатальности того случайного выстрела.
Разве, в ином случае, Нестор еще не пришел бы за ней? Он не казался человеком, так легко отдающим «свое», даже если допустить мысль, что ее поступок мог вызвать его гнев.
Инга не ждала Нестора. Нет.
Кажется…
Она не хотела к нему назад. Домой…
Нет! Разумеется! Полный абсурд.
Не считая чувства вины перед ним, Инга была совершенно счастлива вновь самостоятельно распоряжаться своей судьбой и решать: что и когда ей делать. Разумеется. Счастлива.
И ей вовсе не хотелось назад, в этот странный и пугающий дом, к этому непонятному и замкнутому мужчине. Нет-нет. Хотелось…
Она так и не сняла красную нитку со своего запястья. Не хватило духу. Не нашлось сил оборвать эту призрачно-эфемерную связь. Нарушить цепочку узелков.