Тем не менее, Лютый уверенным движением открыл лезвие и, взяв мыло, принялся срезать с куска мыльную стружку в воду. Инга следила за методичными движениями его рук, совершенно не понимая, что он делает. И думала о том, что пропустила, как именно хозяин дома грел воду, а стоило бы научиться. И что чая очень хочется. Даже просто кипятка можно выпить, чтобы хоть немного уменьшить озноб, сковавший каждую ее мышцу.
Правда, похоже, оказывала свой эффект уже и печь. Пусть за те пятнадцать-двадцать минут, что Инга дремала, она и не успела нагреться достаточно, чтобы прогреть дом, но спиной уже ощущалось идущее от грубы блаженное тепло.
– Опускай руки.
Хриплый, низкий и даже в чем-то скрипящий голос Лютого неожиданно прервал ее мысли, заставив напряженно вскинуться и попытаться понять смысл слов этого мужчины. Он же подвинул эту миску с уже мыльной водой совсем близко к ней. Инга не совсем поняла – для чего? У нее что, настолько руки грязные?
Тем не менее, искушение согреться было настолько велико, что она не споря и особо не раздумывая, послушно опустила обе руки в воду. И тут же задохнулась. Закашлялась от крика, который застрял в охрипшем горле, резко дернула пальцы назад. Вода оказалась чуть ли не кипятком, и кожа ладоней буквально пылала болью, а в самих пальцах возникло ужасное, болезненно-пронизывающее ощущение, словно нервы натянулись до невозможного, и по ним простреливало ударами тока.
– Опусти в воду, – повторил Лютый, безучастно наблюдая, как она хватает воздух ртом и трясет ладонями в воздухе, пытаясь ослабить жжение.
Инга вскинула лицо, пораженно посмотрев на него:
– Там – кипяток! – голосом, который почему-то звучал чуть ли не так же скрипуче, как у этого мужчины, прохрипела она, подумав, что он просто не проверил температуру. – Это нереально.
Но Лютого ее слова, казалось, не задели.
– Опусти, – велел он опять.
– Нет, – Инга даже головой покачала. – Не буду. И зачем? Пусть хоть немного остынет…
Он не дослушал ее мыслей и планов. На шаг приблизившись к Инге, он стремительно протянул свою руку, поймав оба ее запястья и надавив, заставил опустить назад, в миску. В обжигающую воду. Придавив сверху своей рукой, погрузив ее в этот мыльный кипяток, видно, чтоб Инга точно не выдернула больше.
А она снова задохнулась. И с каждой секундой, в течении которых он зачем-то продолжал эту пытку, ощущала нарастающую боль в пальцах и в ладонях. Каждая ссадина и нарыв начали пульсировать этой болью. И нервы снова «натянулись».
Инга попыталась выдернуть свои руки, встать со стула. Но Лютый только глубже погрузил их ладони в кипяток, а второй рукой тяжело придавил ей плечо, не позволяя двинуться.