Инга же больше не знала, что добавить.
Он методично и тщательно протирал лезвие ножика, не особо доверяю качеству. Зря, конечно, нож был настоящим, а швейцарцы за этим следили. Но Лютый до сих пор сомневался. И потому следил за ним тщательнее. По сути, глупый нож: маленькое лезвие, куча лишних аксессуаров, которые только идиоту могли понадобиться. И все-таки, Лютый купил этот нож, поддавшись порыву. Глупый, красный, аляповатый на его вкус. Странная покупка. Но желание иметь этот нож оказалось слишком сильным. Ни логика, ни здравый смысл, ни все эти разумные доводы не помешали тот приобрести, когда Лютый увидел нож в витрине. Зачем? Этого он так же не знал. Захотел.
Он захотел его иметь для себя. И все. Глупо и нелогично. Сильно.
По сути, у Лютого за всю жизнь было очень мало чего-то, что он бы мог назвать своим. Что принадлежало бы ему, и только ему. С самого детства. У него не было матери, как таковой. Не было семьи. Не было каких-то личных вещей, кроме собранных трав или амулетов, которые его учила делать бабка. Когда он попал в интернат, у него тем более не появилось ничего личного. Однажды он «завел» котенка. Относительно, конечно. Тот жил на территории интерната, на заднем дворе за пищеблоком. Лютый всегда хорошо понимал животных, бабка научила. И с ними он чувствовал себя комфортней, привычней, чем с людьми, которых теперь оказалось так много вокруг, после полного одиночества леса. Он приносил этому котенку остатки с обеда и просто сидел рядом, когда имел свободное время. А потом котенок заболел. Тем, от чего он не смог бы его вылечить. И Лютый помог другу так, как мог. Он избавил его от боли, скручивающей тело кота в судорогах. Быстро и безболезненно.
После этого психологи интерната отчего-то сильно забеспокоились о его будущем, хоть Лютый, тогда еще именуемый Нестором, очень ясно объяснил, зачем так сделал.
Чтобы уберечь воспитанника от кривой дороги и подавить асоциальные порывы, усмотренные в этом поступке, психолог настоятельно порекомендовала воспитателям привить мальчику любовь к спорту. А так как, благодаря близости гор и горнолыжных комплексов, у интерната имелся доступ к хорошим тренировочным базам, Лютому в какой-то степени повезло. Он попал к хорошему тренеру, и получил в результате занятие, которое его успокаивало и помогало унять шуршание воздуха и бурление внутри всего того, что досталось по наследству. Биатлон захватил его. С раннего детства привычный к длинным и изнуряющим блужданиям по лесу, он хорошо переносил нагрузку. А тот миг, когда следовало отрешиться от всего, чтобы попасть в цель, оставшись один на один с оружием и прицелом – научил отстраняться. Овладеть собой. Развить зачатки контроля над собственными порывами и силами, которые никто вокруг не желал признавать реальными.