Он долго занимался. Восемь лет. И стал хорошим биатлонистом. Даже мог попасть в сборную. Но приближалось его совершеннолетие, а армии люди с такими умениями в тот момент оказались нужнее.
Но и за все эти годы, проведенные в интернате, сосредоточенные на биатлоне, за последующие изнурительные тренировки в спецназе и службу, он так же не получил ничего «своего», кроме умений и выносливости, пожалуй. И контроля. Совершенного контроля над собой.
Потом, выбрав себе такой способ зарабатывания на жизнь, не без помощи бывших сослуживцев, он вроде бы приобретал какие-то вещи. Ту же квартиру в Киеве. Этот дом. Но спокойно, рассудочно и обдумано.
Однако иногда его охватывало это дикое, примитивное желание что-то заполучить. Только свое. Только для него. Так было с этим ножом. Красным и аляповатым, непохожим на привычное Лютому оружие. Словно игрушка, которых он в детстве не знал.
Спрятав нож в карман, Лютый поднял глаза, внимательно глядя на Ингу. Уставшую, истощенную, измученную. С красными глазами, еще сохранившими следы слез. Все еще в его шапке. В двух кофтах. Похоже, все еще мерзнущую, хоть воздух в доме стал прогреваться от печи.
Вот так же он хотел ее, вдруг понял Лютый. Как тот нож. Только для себя. Чтоб принадлежало только ему.
«И кто сказал, что он не может себе позволить такой подарок?», подумал он, вдыхая запах прелой листвы карпатских лесов полной грудью. «В конце концов, он сохранил ей жизнь. Значит, это уже его», понял Лютый очевидное.
Тишина в доме вдруг стала какой-то острой и звенящей. Затаившейся. Словно окружившей Ингу, наблюдающей за ней. Но по-новому, не так, как все эти дни. А Лютый все еще молчал. И смотрел на нее, похоже, не придавая никакого значения тому, что Инге не комфортно от такого пристального и непонятного для нее внимания.
Почему-то именно сейчас, после мутной дремы, ощущая покалывание и боль в отекших после распаривания пальцах, она отчетливо осознала, как устала. И что выглядит, вероятно, как самая последняя бродяжка. Чуть ли не впервые за все эти дни, захотелось закурить, хотя после первой ночи в этом доме она даже не вспоминала о сигаретах. А сейчас, ощущая себя как-то растерянно, вдруг вспомнила. Впрочем, Инга так устала, что дальше мысли данное желание не пошло.
Наверное, надо было идти и лечь, нормально выспаться. Дальше сидеть под этим взглядом не было сил. А узнавать о том, имел ли он какие-то планы, даже в голову не пришло. Сама мысль о том, что можно спокойно поспать, пока Лютый будет «охранять» ее сон от этого дома казалась такой заманчивой, что ничего другого не хотелось.