— Это не твоя вина, — спокойно говорит он. — Родителей не выбирают. Я знаю это как никто другой, Анна.
— Я не хочу это обсуждать.
— Тогда закрываем тему. — Он держит сборник поэзии. Пабло Неруда. — Ты его читала?
Я качаю головой.
— Хорошо. Поскольку я только что купил его для тебя.
— Что?
— Он включён в нашу программу на следующий семестр. Тебе и так бы пришлось купить его. Открой.
Сбитая с толку, я подчиняюсь. На первой странице печать. «Шекспир и компания, нулевой километр Парижа».
Я моргаю.
— Нулевой километр? Это тоже самое, что и нулевая точка?
Я думаю о нашей первой совместной прогулке по городу.
— Как в старые добрые времена, — улыбается Сент-Клер. — Ладно, дождь прекратился. Пошли ещё куда-нибудь.
Я всё ещё молчу на улице. Мы пересекаем тот же мост, как и в первую нашу прогулку — я снова по внешней стороне, Сент-Клер по внутренней — и он продолжает говорить за нас обоих.
— Я когда-нибудь упоминал, что ходил в школу в Америке?
— Что? Нет.
— Правда, в течение года. В восьмом классе. Это было ужасно.
— Восьмой класс ужасен для всех, — отвечаю я.
— Ну, для меня всё было ещё хуже. Мои родители только что разошлись, и мама вернулась в Калифорнию. Я не был там с раннего детства, но я поехал с нею и попал в ужасную государственную школу…
— О, нет. Государственная школа.
Он толкает меня плечом.
— Другие дети были безжалостны. Они высмеяли во мне всё: мой рост, акцент, манеру одеваться. Я поклялся, что никогда больше туда не вернусь.
— Но американским девчонкам нравится английский акцент, — выбалтываю я не думая и молю, чтобы он не заметил мой румянец.
Сент-Клер берёт гальку и бросает в реку.
— Не в средней школе. Особенно, когда парень ростом по их коленную чашечку.
Я смеюсь.
— Так вот, когда год закончился, мои родители нашли мне новую школу. Я хотел вернуться в Лондон, к приятелям, но отец настоял на Париже, чтобы приглядывать за мной. И вот так я попал в американскую школу.
— Как часто ты возвращаешься? В Лондон?
— Не так часто, как хотелось бы. У меня всё ещё есть друзья в Англии, и мои бабушка и дедушка — родители моего отца — живут там, так что раньше я делил каникулы между Лондоном и Сан….
— Твои бабушка и дедушка — англичане?
— Дедушка, но гранмэр француженка. А мамины родители, само собой, американцы.
— Ничего себе. Ты действительно человек мира.
Сент-Клер улыбается.
— Говорят, что я больше всего похож на дедушку-англичанина, но это только из-за акцента.
— Не знаю. Я думаю о тебе больше как об англичанине. И ты не только говоришь, как англичане, ты внешне на них похож.
— Правда?
Он удивлён.