хоть в тепле.
Я открыла рот от удивления, когда наконец разглядела мчавшийся ко мне
автомобиль - белый "ягуар", из которого выскочил такой же белый Максим
Георгиевич и бросился ко мне, на ходу скидывая с себя пальто. Ни слова не говоря,
он закутал меня в него, подхватил на руки и усадил в машину. У меня зуб на зуб не
попадал и руки едва шевелились, иначе я бы не вела себя, как безголосая
марионетка. Максим Георгиевич молчал всю дорогу. Лишь бросал на меня полные
беспокойства взгляды. А я силилась держать лицо. Ну и пусть оно одеревенело. И
плевать, что нос красный и губы синие. Даже лучше, если он, наконец,
разочаруется во мне и не будет больше преследовать. Вызовет такси и отправит
куда подальше.
Екатерина Васильевна, увидев меня, зашмыгала носом и принялась вытирать
катящиеся по морщинистым щекам слезы. Я зажмурилась, чтобы не видеть ее
жалостливого, полного немого укора взгляда. Меня отнесли наверх, раздели - до
нижнего белья - и опустили в горячую ванну. Затем напоили горячим вином со
специями, насухо вытерли махровым полотенцем и, подождав, деликатно
повернувшись ко мне спиной, пока я сниму дрожащими руками лифчик с
трусиками и переоденусь в пижаму, уложили в постель. Уже в кровати я
почувствовала соль на губах, провела пальцами по щекам и обнаружила, что
плачу. Закрыла ладонями лицо и разрыдалась - беззвучно, вздрагивая всем телом.
И вдруг услышала полный боли голос:
- Саша, пожалуйста, простите меня. Я не должен был преследовать вас. Чертов
эгоист! Я совершенно потерял голову. Ведь понимал, что ставлю вас перед
сложным выбором. Но я обещаю, что больше не побеспокою вас. Вы можете
оставаться здесь, пока не почувствуете себя лучше. Потом я отвезу вас домой и...
Надеюсь, те страдания, которые я неосознанно причинил вам, скоро забудутся и
вы будете счастливы.
Когда за Максимом захлопнулась дверь, я ощутила почти физическую боль.
Словно меня кто-то ударил в живот. Его слова разрывали меня изнутри. Хотелось
кричать, плакать, выть. Я уже соскочила было с постели, чтобы вернуть его, когда
почувствовала сильное головокружение. Все поплыло перед глазами и, я потеряла
сознание.
Вечером того же дня я попросила Максима Георгиевича отвезти меня домой. На
все уговоры Екатерины Васильевны остаться я только сильнее сжимала губы и
прятала заплаканные глаза.