На завтрак в местной столовой подавали сладкую овсянку, которую Александра ни за что не стала бы есть в "прошлой" жизни, сырники, йогурт и черешню на десерт. Они ели с огромным аппетитом, ни говоря, почти, ни слова, только поглядывая изредка исподлобья, друг на друга, и, когда их взгляды встречались, она тут же опускала ресницы, а на его лице начинало проступать озорное выражение. Саша не стала доедать сырники, а заботливо уложила их на салфетку, пояснив на его вопросительный взгляд:
- Здесь неподалеку есть одна зверюга, я его подкармливаю.
На задворках, возле забора в сложенных бревнах, жил котенок. Видимо, кошка родила его здесь, и, возможно, время от времени, приходила покормить, поскольку котенок продолжал здесь жить. Он был трехцветный, судя по размерам, месяца полтора отроду. На хруст веток под ногами при их приближении, котик сразу выбежал из своего укрытия, скорее всего, Саша были не единственная, кто взял над ним шефство. Котенок с явным удовольствием принялся поглощать сырники.
- Какой наглый кот! - Костя попробовал пальцем отодвинуть котика от еды, но тот просто встал лапками на его пальцы и невозмутимо продолжил трапезу.
- Кто б говорил...
Когда котенок закончил, Костя взял в руки:
- У него такое пузо, явно не голодает, - котенок сразу же пригрелся в теплых руках и принялся несообразно своему размеру громко мурчать.
- Ты бы не брал его на руки, приучишь, ему доверчивость ни к чему.
- А, может, я думаю, не забрать ли его себе...
- Вот когда надумаешь, тогда и бери.
- Какая ярая защитница. А сама не хочешь взять его себе?
- Мне скоро не то, что кота, канарейку нельзя будет доверить.
- Что, будешь так занята?
- Ты даже себе не представляешь, как...
Они провели восхитительный день. До обеда нежились на пляже, потом пообедали в ближайшей забегаловке, после чего Саша хотела смыться к себе в номер, но Костя увязался за ней. Бабулька-вахтерша сперва не пускала его, что-то там говоря про правила проживания в пансионате, но после пятиминутной беседы с ним с глазу на глаз, закрыла глаза на визит. Открывая двери ключом, Александра заметила вслух, что, по-видимому, Костю очень сложно остановить, когда он видит перед собой цель.
Костя только пробормотал что-то неразборчиво, и, закрыв за собой двери, схватил ее в охапку и принялся целовать с неожиданной страстью, а Александра, оказывается, мечтала об этом, наверное, с той самой минуты, когда утром, ей пришлось перелезть через спящего Костю. Они целовались так самозабвенно, как будто им осталась последняя минута жизни...