Рядом со мной, вопя от боли и страха, пробежал молодой глупый пикт, на котором вспыхнула одежда, на что я лишь подставил тому подножку – парень упал и начал кататься по земле, корчась. Быстро сняв свой плащ, я кинул его на горящего человека, сбив тем самым огонь, а затем ринулся в горящую конюшню, так как не увидел своего коня среди спасенных. Закрывая лицо от языков пламени, я искал моего красавца Шэдоу, который спасал мою жизнь не единожды.
Истошное лошадиное ржание раздалось справа от меня – конь пытался выбить калитку своего стойла, бился в агонии, задыхаясь, пытаясь избежать огня. С осторожностью приблизившись к бедному животному, я стянул с себя рубаху и накинул на лошадиную морду, изловчившись завязать её, чтобы та не свалилась позднее. Шэдоу несколько мгновений продолжал биться в страхе за свою жизнь, но услышав мой голос, чуть присмирел.
- Dina, mellonamin, dina! Em si breitha, - уговаривал я коня, успокаивающе гладя того по холке. Набросив ему на шею поводья, что висели по левую руку от меня, но не имея времени его оседлать, я запрыгнул на спину Шэдоу и направил его прочь из конюшни. Впереди выросла стена пламени, и, чтобы выжить, нужно было через неё каким-то образом пробиться. Ослеплённый конь чуял, что мы в огненной ловушке, он нервно переминался, ржал, с трудом поддаваясь контролю. Я наклонился к его шее, провел ладонью по гриве, прижался к лошадиной шее и крикнул: «Anna!» – ударив по бокам. Шэдоу стрелой прорвался сквозь пламя, выскочив из полыхающей конюшни. Прилично удалившись от пожарища, я спрыгнул с коня и вручил поводья конюху, бегущему мне навстречу:
- Уведи!
Услышав в ответ тихое: «Да, господин…», - я рванул к колодцу. Демоны и люди действовали сообща, сказывался многолетний опыт подобных ситуаций – выстроившись цепочкой, они передавали ведра с водой друг другу. Алое зарево, освещавшее все вокруг, обжигающее пламя, гомон голосов и конское ржание – все слилось воедино в эту беспокойную ночь. Лучшая конюшня безвозвратно погибла, а мы уже боролись за незыблемость остальных строений, отвоевывая свое у наглой стихии.
Пожар удалось потушить через пару часов. Обессиленный, ощущая пульсирующую боль в окровавленном плече от незажившей еще раны, я стоял, перемазанный сажей, и наблюдал за клубами дыма над догорающей конюшней, вернее тем, что от нее осталось. Назойливое предположение, что пожар не был случайностью, что это был поджог, не давало покоя. Такие огненные инциденты не были редкостью, так как в строительстве использовали в основном дерево, да и сено в конюшнях могло вспыхнуть в любую секунду, но оставался вопрос – как могло произойти самовозгорание, если установившаяся в последние дни дождливая погода категорически препятствовала этому? Свои под страхом смерти никогда не баловались с огнем вблизи конюшен, даже идиоты-пикты были аккуратны в этом отношении. Настораживал тот факт, что случилось все именно тогда, когда Фиен, глава клана, покинул Данноттар. Возможно, это была лишь моя излишняя подозрительность - я всегда ждал опасности, предательства, ножа в спину, и мне не стоило предавать всему произошедшему этой ночью лишнего значения, но меня не покидала странная тревога.