А люди улыбались и махали руками в ответ. И прежние, и новые.
Прежние — снисходительно, новые — застенчиво и удивлённо. А потом шлюз открылся.
Лемуры наперебой пели о том, что дожди всё это время шли регулярно, что содержание кислорода в воздухе без людей ничуть не меньше, что стектонит прочен и прозрачен, что Земля так и висит в небе целыми днями.
— Мы вас ждали! Ждали! Почему вы так долго?! Долго! — сокрушались они.
* * *
Видимо, Альфа всё-таки была не совсем кораблём, потому что женщины, появившиеся на ней, принесли с собой не беду, а новую жизнь.
После их появления на Альфе родился первый ходячий дом, — большой, мохнатый, мягкий, зелёный и послушный. Его, ещё маленьким и пугливым, подарил Ларе Роберт.
Круглым большеглазым комочком он медленно ползал по полу столовой, искал и с огромным удовольствием ел всё, что могло быть переварено, иногда забываясь и облизывая попадающиеся по пути человеческие руки и ноги, а когда жгучее белое солнце выплывало из-за Земли, дом садился в Низине у самой воды, распушивал свою пахучую зелёную шерсть и замирал в тихом хлорофильном блаженстве.
Когда у Лары родился сын, дом как раз дорос до размеров слонёнка-подростка.
Главной его обязанностью стало катать и развлекать малыша, чем он был чрезвычайно доволен и горд.
Целыми днями без устали он кружил то по периметру Альфы, то по каким-то только ему одному известным замысловатым траекториям, нося в своём дыхательном мешке, как в колыбели, маленькое человеческое существо.
Таким незамысловатым способом дом понемногу привыкал быть домом.
Какое-то время спустя у дома выросли и оформились мягкие прозрачные окна, затем белыми бородавками проросли две полосы люминофоров на потолке занимаемого мальчиком мешка, а потом и сам мешок разделился, отпочковав нечто, отдалённо напоминавшее душ тем, кто знал, что такое душ.
Каждое утро дом выпячивал внутрь колыбели усы с разноцветными тарахтящими шариками, служившие мальчику игрушками, и каждый вечер пел ему колыбельные.
В такой ситуации Лара, будучи матерью, ничуть не тяготилась своим материнством — она кормила сына, когда тот был голоден, играла и разговаривала с ним, а когда усталость брала верх — отдавала его в мягкое зелёное нутро, тем самым делая счастливыми обоих — и малыша, и скучающий по нему дом.
* * *
Когда сыну Роберта исполнился год, у Элишки родилась дочь.
Лукаш, с самого начала знавший, что дочери суждено стать реализатом, события этого вовсе не торопил, потому что слишком живо помнил, как сложно было ему самому совладать с приходившими поначалу по ночам крупными реализациями. По этой же причине девочка всё ранее детство провела под его присмотром.