Мальчик по имени Рождество (Хейг) - страница 21

Было так холодно, что слёзы замерзали прямо у него на щеках.

Он понимал, что скоро умрёт.

Дрожа, мальчик смотрел, как Блитцен взбирается на гору.

– Блитцен!

Николас закрыл глаза. И перестал плакать. Он ждал, когда дрожь утихнет, и на смену ей придёт сонное умиротворение. Но через пару минут кто-то мягко потёрся о его ухо. Открыв глаза, Николас увидел Блитцена, который смотрел на него, не моргая, и обдавал своим тёплым дыханием. Выражение морды у оленя было такое, будто он без слов понимал всё, что творится на душе у мальчика.

Что помогло Николасу снова забраться к нему на спину?

Надежда? Смелость? Или потребность завершить начатое?

Только одно Николас знал наверняка. Что-то зажглось у него внутри, пробившись сквозь холод, голод, усталость и тоску. Схватив отцовский колпак, Николас отряхнул его от снега, натянул на голову и вскарабкался на Блитцена. И олень – такой же усталый, голодный и замерзший – продолжил восхождение.

Потому как для того и существуют горы.

Если долго взбираться на гору, то рано или поздно вы достигнете вершины. Макушка есть у каждой горы, какой бы огромной она ни была. Даже если вам придётся карабкаться по склону целый день и целую ночь, вы покорите её – при условии, что будете держать эту вершину в уме. Правда, с Гималаями случай немного иной: там вы можете сколько угодно думать о вершине – и всё равно замёрзнете насмерть, потеряв пальцы ног где-то на полпути. Потому что эти горы бесконечны! Но Очень большая гора была всё-таки не такой большой. И пальцы Николаса остались при нём.

Николас, Блитцен и Миика поднимались всё выше и выше, пока над головой у них не заколыхались прозрачные зелёные полотна.

– Смотри, Миика, северное сияние!

Миика встал на задние лапки, высунул мордочку из кармана и увидел небеса, залитые таинственными призрачными огнями. Честно говоря, Миика не понял, что привело Николаса в такой восторг. Мыши не слишком интересуются красотой, если, конечно, это не сливочная красота жёлтого куска сыра с синими прожилками плесени. Так что, поглазев немного на северное сияние, Миика быстро вернулся в теплый карман.

– Разве это не чудо? – затаив дыхание, прошептал Николас. Небо переливалось огнями, словно присыпанное изумрудной пылью.

– Чудо – это когда тепло, – проворчал из кармана Миика.

К восходу они достигли вершины. Хотя небо побледнело, а северное сияние растаяло, свечение всё же осталось, только переместилось ниже – в долину за горой. Теперь это были не переливы зелёного, а всполохи всех цветов радуги. Николас посмотрел на карту, пытаясь сообразить, где же они. За горой должна была располагаться эльфийская деревня, но мальчик видел лишь раскинувшуюся до самого горизонта заснеженную равнину – и ничего кроме. Впрочем, нет. Вдалеке на северо-западе виднелись поросшие соснами холмы, но больше никаких признаков жизни не наблюдалось.