– Почему ты здесь? – спросил Николас, хотя голос его дрожал от страха.
– Пытаться украсть оленя. Но олень летать, как птичка! И улететь прямо в небо.
– Олени не летают, – возразил Николас и тут же вспомнил, как Гроза взмывала в воздух, оставляя свою тень на Оленьем лугу.
– Ну разумеется, олени летают! Если это олени эльфов, – сказала Пикси Правды. – Эльфы наложили на них чудовство.
– Чудовство? – Николас вспомнил, что как раз при помощи чудовства Отец Топо и Малышка Нуш спасли их с Блитценом от верной смерти. Это было волшебное слово; от одного его звука ты будто погружался в нагретый солнцем мёд.
– Чудовство – заклинание надежды. Оно дарует удивительную силу. Даже если ты всего лишь олень, – наставительно произнесла Пикси Правды.
– Какую силу?
– Чудовство укрепляет всё хорошее, что в тебе есть. И делает это волшебным. Если захочешь совершить доброе дело, магия тебе поможет. Чудовство – очень скучное волшебство. Потому что быть добрым скучно, – пикси выразительно зевнула.
А Николас подумал о тёте Карлотте и о том, как она вышвырнула маленького Миику за дверь.
– Нет, – сказал он светловолосой пикси. – Ты ошибаешься. Мир – во всяком случае, мир людей, откуда я пришёл, – полон плохих вещей. Полон горя и жадности, голода и жестокости. Многие дети никогда не видели подарков. Они считают себя везунчиками, если на ужин им достанется пара ложек жидкой грибной похлёбки. У них нет игрушек, и они ложатся спать голодными. У многих нет родителей. Им приходится жить с ужасными людьми, вроде моей тёти Карлотты. В таком мире легко быть плохим. И если кто-то умудряется оставаться хорошим и творить добро, это уже само по себе волшебно. Добро дарит людям надежду. А надежда – самое чудесное, что есть на свете.
Себастиан и Пикси Правды молча слушали мальчика. Тролль даже обронил слезу: та скатилась по сморщенному серому лицу и упала на пыльный пол, где обернулась камушком.
– Хотела бы я стать хорошей, – пробормотала Пикси Правды, с грустью глядя на листочек разрыв-травы. – Будь я хорошей, сидела бы сейчас дома и жевала плюшку с корицей.
– Я есть радостный, что я тролль, а не че-ло-век, – сказал Себастиан, со вздохом качая головой. – И что я – не ты. А то ты завтра умереть.
Николас постарался не обращать внимания на угрозы тролля. Хотя взгляд его нет-нет, а натыкался на громадные, покрытые шишками лапищи, которые могли одним движением свернуть ему шею. Вместо этого мальчик повернулся к пикси. Её он тоже слегка побаивался, но знал, что страх – плохой помощник. Ещё Николас знал, что если он хочет услышать ответы на свои вопросы, то места лучше этой камеры не найти.