Мальчик по имени Рождество (Хейг) - страница 41

– Знаешь, папа, – сказал он однажды, наблюдая, как отец рубит дерево, – слёз, которые я наплакал, хватило бы, чтобы наполнить этот колодец.

– Мама бы очень огорчилась, что ты плачешь. Она бы хотела, чтобы ты был счастливым. И весёлым. Она была самым счастливым человеком, кого мне доводилось встречать.

На следующее утро Николас проснулся – и не заплакал. Он решил, что не проронит больше ни слезинки. И ставший уже привычным кошмар о том, как мама падает, падает, падает в колодец, почему-то перестал его мучить. Тогда Николас понял, что в мире может случиться всякое, даже самое страшное и ужасное, но жизнь будет идти своим чередом. И мальчик пообещал себе, что когда вырастет, постарается быть похожим на мать. Он станет таким же ярким, добрым и полным счастья.

И тогда она навсегда останется с ним.

Окон в камере не было.

Дверь сколотили из крепких досок и кованого железа. К тому же за ней стояли стражники. Николас торчал в промозглой круглой камере, как ось в колесе, не в силах оттуда выбраться. За покрытыми сажей стенами раскинулся целый мир – мир лесов и озёр, гор и надежд. Теперь он принадлежал другим людям. Не ему. Но – удивительное дело! – Николас не чувствовал себя несчастным. Может, немного напуганным – и всё. Он почему-то не терял присутствия духа. Его вдруг начал разбирать совершенно неуместный в этой ситуации смех.

Невозможно.

Так вот о чём говорил Отец Топо.

Вот в чём заключается суть магии! В том, чтобы невозможное делать возможным.

Способен ли он, Николас, на настоящее волшебство?

Мальчик снова уставился на маленький кружок дымохода. Он сосредоточился на тёмном туннеле и на том, как сквозь него пробраться. Тьма, клубившаяся в печной трубе, была сродни тьме в колодце. Николас подумал о маме, которая падала вниз, и представил, как представлял много раз до того, что всё происходит наоборот – и она возвращается к жизни. Он вспомнил последнюю встречу с бурым медведем – ведь он тогда совсем не испугался, и зверь ушёл, а не напал на него.

Разум Николаса продолжал твердить, что это невозможно, но мальчик всё смотрел и смотрел на дымоход, и в груди его медленно разгоралась надежда. А вместе с ней – желание. Николас подумал о всех несчастных эльфах в Главном зале. О грустном лице отца в тот день, когда он вышел из дома и отправился на север. Он вспомнил тётю Карлотту, которая выгнала его спать на улице. Подумал о человеческих бедах и горестях. А ещё – о том, что всё может быть иначе. Что в глубине души люди и эльфы совсем не злые, просто сбились с пути. Но усерднее всего Николас думал о том, как выбраться из башни. И о маме, которая улыбалась, смеялась и радовалась жизни, несмотря ни на что.