Ужинали молча. Задымленный фонарь тихо качался над их головами. Рой мошкары толкся вокруг него. Тонко и протяжно ныли комары, а бабочки с обгоревшими крыльями падали и ползали по земле. Лягушки прыгали из темноты в круг света, переворачивались акробатами и уносили свою добычу. Ночная жизнь, полная победителей и жертв, билась в кажущемся спокойствии.
Динка стряхнул крошки еды. Еще раз затянулся догоревшей сигаретой и бросил окурок в сторону. Огонек описал дугу, но не успел упасть, как прожорливая лягушка, прыгнув, проглотила его и, сделав отчаянный бросок, охваченная ужасом, пропала в темноте.
— Приняла за светлячка, — с сожалением проговорил Тома и положил ложку.
— Почему не ешь? — кольнул его взглядом отец.
— Надоела мне эта фасоль.
— Может, тебе рыбки захотелось, а? — съязвил Динка.
— Была бы…
— А ну вставай!
— Сейчас?
— Сейчас!
Динка вскинул на спину ветхий ранец, взял фонарь. Когда они проходили мимо сита, он вытащил большие железные вилы.
— А они для чего?
— Для сома…
Они перешли реку вброд и оказались на противоположном берегу. В ночном сумраке ивы казались наслоенными темными пятнами на чернильном фоне неба. В ветвях деревьев над головами рыбаков забила крыльями ночная птица, под ноги прыгнула крупная лягушка, словно подскочил ком земли, осыпая мелкие камешки. Фонарь танцевал в руках Динки, желтый круг взад и вперед прыгал по земле, точно охотничья собака. Вот он скользнул по воде и остановился на омуте. Глубоко на дне, среди черных камушков, лениво шевельнулся крупный усач н замер. Сеть легко пошла по воде, и рыбалка началась…
Тома собирал рыбу и светил фонарем. Высвеченное речное дно казалось фантастическим. Даже ничтожные водоросли кидали самые причудливые тени. Они сплетались, дрожа, и пропадали. Ночь и свет создавали новый незнакомый мир. Даже темные своды моста, подсвеченные фонарем снизу, казались странно необычными, как ворота в старинную крепость.
Увлеченные делом, молчаливые друзья незаметно приблизились к самой глубине. Черные ивовые корни торчали ребрами допотопного животного, которое припало к воде, чтобы утолить жажду. Вдруг Динка крепко сжал в руке вилы, и губы его дрогнули:
— Ш-ш-ш-ш!..
Он шагнул к самой глубине и дал знак рукой, чтобы Тома светил лучше. Желтый лучик скользнул по воде, высветил черные корневища, пробежал по песчаному дну и, будто чуткими пальцами, ощутил что-то неподвижно-темное. Динка вскинул вилы, готовясь ударить, и вдруг замер: свет качнулся и выхватил из глубинной тьмы бледную человеческую ногу.
4
В пустынном небе — жаркое полуденное солнце. Короткие тени казались сплющенными. Они беспомощно лежали на выгоревших травах рядом с людьми и деревьями. Только белый домик дорожного обходчика в своих прохладных комнатах еще хранил свежесть, так нужную для отдыха. Дверь входных ворот болталась на одной петле, а среди пестрого садика фонтанчик журчал о чем-то своем, старом и добром