- Совершенно ничего не понимаю. Ведь ты сам сказал мне тогда в больнице, что между нами не может быть никаких серьезных отношений.
- С тех пор многое изменилось, - сказал Алексей, а я, прошептав себе под нос, "это точно", ответила:
- Извини, я безмерно благодарна судьбе, что она свела меня с тобой, но я поняла, что люблю другого.
- Что? - Моторин подумал, что ослышался.
- Я люблю Стёпу. Благодаря тебе я это поняла.
Лёша ошарашенно посмотрел на меня, не понимая, как это могло случиться.
- Нина, ты, и правда, ничего не осознаешь? - Моторин начал злиться: - Какой, на хрен, Стёпа? Новости почитай: ты давно уже моя девушка.
- О, как внезапно! Не поздновато ли для ревности? И, кстати, - я подошла к Лёше в упор: - ничего, что я не в курсе того, что мы встречаемся?!
Алексей понял, что перегнул палку, но было уже поздно: я решила ему высказать всё, что "накипело":
- Ты мне нравился, и я старалась быть как можно ближе к тебе, но в итоге поняла, что просто тебе не нужна. Ты просто еще не нашел ту, которую полюбишь по-настоящему, без глупых игр и эгоизма. Я не твоя девушка. И мне абсолютно всё равно, что про нас пишут жёлтые газетенки.
Не желая продолжать этот бессмысленный разговор, я, наскоро попрощавшись под предлогом работы, покинула Моторина, анализируя то, что услышала от него пару минут назад.
Но оказалось, что от Лёши так просто было не избавиться: стоило мне только усесться за стол, как в кабинет влетел Моторин, и, ничуть не смущаясь присутствия моих коллег, стал продолжать нашу, далеко не милую, беседу.
- Я понимаю, что ты обижена на меня, за то, что я не смог уделить тебе достаточно времени на вечеринке, но я уверен, что ты одумаешься. Думаешь, я каждой девушке предлагаю встречаться? - он нависал надо мной, закрывая все пути к отступлению.
Таня с Анжелой с интересом наблюдали за этой внезапной сценой со сценарием низкобюджетной мыльной оперы.
- Лёша, я уже всё сказала. У тебя уже был шанс. И не один, и даже не два. А сейчас в тебе просто играет дух соперничества и, честно сказать, глупости, - у Анжелики, не ожидавшей от меня такой прямолинейности, просто челюсть упала от удивления.
Но Моторин, упёрся, и, словно молодой бычок, продолжал настаивать на своем:
- Нин, не дури. Мы будем прекрасной парой. Даже отцу ты сразу понравилась.
- Лёш, уйди, пожалуйста. Мне надо работать, - я потерла рукой усталые глаза, чувствуя, как головная боль набирает силу, сдавливая виски, словно тисками.
- Хорошо. Позвони мне, - Моторин развернулся, и, не прощаясь, исчез за дверью также внезапно, как и появился, оставив коллег теряться в догадках.