— Что ты имеешь в виду под «все», Ириша?
— Ну, деньги, путешествия…
— Это, по-твоему, все, что в жизни надо? А что тогда у вас есть сейчас?
— Я не понимаю, если честно, к чему ты клонишь.
— Ира, — Карина подкрутила ресницы, подмигнула себе в зеркало, — я о том, что все мы мечтаем о богатстве и нескончаемых путешествиях. Но в последнее и самое долгое путешествие мы бы взяли не золотые слитки и не сумки, набитые брендовыми джинсами. Каждый бы выбрал любовь и заботу, доброту и ласку. Твой Волков предлагает тебе нечто более дорогое, чем Гоа и Бали, чем Gucci и Louboutin. То, что он дает тебе, порой люди не могут купить ни за какие деньги, и им только и остается, что наслаждаться люксовыми тряпками на мировых курортах. А одиночество всегда с ними.
Похоже, Вересова и так была одинока. Очень часто мы захламляем свои жизни, как кладовку ненужными вещами, людьми, чувствами, капризами. А вычистив это вещехранилище, понимаем, что в погоне за скоротечным ширпотребом упустили из виду гений чистой красоты — любовь, оставив себе лишь бессрочный абонемент в одиночество.
— Он тот еще философ, — улыбнулась Ирина, — слышу его слова в твоих. Недавно рассуждал о том, что не может быть богатых без бедных и все в таком духе.
— Ваня твой прав. — Запах эвкалипта заполнил комнату своей благоуханной прохладой, когда Карина подушечками пальцев нанесла крем на шею. — Не бывает радости без боли. Войны без мира. Звук не рождается без тишины. Без белого невозможно черное. Таков баланс сил природы: кто-то страдает, значит, кто-то другой счастлив.
— Никогда не задумывалась о таких вещах.
— А мы и не задумывается, пока у нас все есть. Людей слишком много вокруг, правда? Еще о каждом несчастном думать — так и жизнь свою упустишь. К сожалению, такую философию практикует большинство людей.
Карина выбирала блеск для губ из радужной палетки, прикидывая, какой цвет пойдет ее тропической коже: ферраллитное омбре или румяный фрез?
— Карин, как мне надоели все эти умные слова. Складывается впечатление, будто я живу с философом, подруга моя философ. Все философы, и только я ни черта в этой жизни не смыслю, — сердито произнесла Вересова.
— Мы не философы, милая. Если только популисты, не более. Только тебе выбирать, как жить и как поступать. Отдай эту долю кому-нибудь другому, если он не хочет. Какая разница, кто будет приносить тебе деньги?
— Есть разница в том, как это будет выглядеть. Я стану богатой, а Ваня… Как это будет смотреться?
— Наверное, не очень. Но угодить одновременно и совести, и тщеславию невозможно. Ты душишь его свободу, о которой мы уже говорили. Твой мужчина не хочет брать эти деньги, словно бы засунутые ему в карманы как взятка за жизнь с тобой. Смирись с этим. Пойди на компромисс.