И те же лукавые огоньки зажглись в серых и умных глазах. Игнат мотнул головой, чувствуя, как по плечам бисеринками рассыпаются мурашки.
– Да я что же… время-то позднее, – смущенно проговорил он.
– Входи, говорю, раз пришел! – Марьяна засмеялась, показав ровные белые зубы. – Что ж, мне с тобою тут до полуночи мерзнуть? Не лето на дворе!
– Не лето, – согласился Игнат.
Он неуклюже обогнул девушку и долго топтался в сенях, стряхивая снег с залатанных пим. Марьяна наблюдала за ним все с той же лукавой улыбкой, потом подступила решительно, взялась за расписанный под хохлому поднос.
– Давай-ка сюда пирог, быстрее будет!
Игнат послушно передал подношение и почувствовал прикосновение ее теплых рук к своим, задубевшим и грубым от мороза.
– Согрею-ка нам обоим чаю, – сказала Марьяна и удалилась в недра избы, пока гость с сопением стягивал обувь.
Игнат ожидал, что в доме врача ему тотчас ударят в нос запахи лекарств, как пахло в медицинском блоке интерната, или сушеных трав, как пахло в избе у бабки. Но здесь витали ароматы душистого чая и свежей сдобы. Наконец, избавившись от обуви и верхней одежды, Игнат прошел дальше, в гостиную, где на круглом столике была аккуратно расстелена кружевная салфетка. Там же стояли две чашки, плетеная корзинка с конфетами и уже знакомый Игнату поднос с яблочным пирогом.
Он скромно присел на краешек дивана, оглядывая аккуратную комнатку с минимумом мебели, но оттого еще более светлую и чистую. В углу тикали ходики, резной маятник, изображающий солнечный диск, мерно покачивался из стороны в сторону. На краю дивана лежала толстая книга, на обложке которой Игнат прочел название: «Клиническая фармакология». Рядом с нею лежали пяльцы, меж которыми была натянута канва с еще незаконченной работой. Не решаясь взять ее в руки, Игнат вытянул шею, разглядывая вышивку. И сердце рухнуло вниз.
Голубыми и черными нитками по белому была вышита сидящая на одиноком побеге птица с человеческой головой. Перья и волосы будто растрепал налетевший ветер. Глаза волшебной птицы были серьезны и черны.
«Вьет она гнездо за семью морями, на острове Буяне, на хрустальной горе, и по левое крыло бьет мертвой воды ключ, а по правое – воды живой…»
– Нравится?
Игнат вздрогнул, поднял встревоженные глаза. Марьяна успела переодеться в флисовый домашний костюм.
– Кто это? – спросил Игнат, снова переводя на вышивку завороженный взгляд.
– Репродукция с картины, – девушка поставила чайник на деревянную подставку. – Вышиваю на досуге. Нравится?
– Нравится, – честно ответил Игнат. – Искусница же вы, Марьяна.