Та усмехнулась.
– Да уж можешь мне не «выкать», не сильно старше тебя. Двадцать мне.
– И уже лекарница? – не поверил Игнат.
Он немного отодвинулся, словно боялся, что вышитая птица оживет и утянет его в темное небытие.
– Фельдшер я. Сюда по распределению направлена.
Марьяна разлила по кружкам золотистую заварку, выложила на блюдца по куску пирога.
– Сама-то я нездешняя, – пояснила она. – Из Новой Плиски. Слыхал?
– Не. – Игнат качнул головой, подхватил заваливающийся с блюдца кусочек. Край ложечки с хрустом проломил упругий глазированный бок пирога. – Да я и сам приехал недавно, – сказал он. – Бабушка Стеша меня на учебу в интернат направила. Говорила, науку получу да профессию. А здесь какое образование? – Он вздохнул и спросил: – И надолго ты к нам врачом-то?
– Вот уж не думаю, – усмехнулась девушка.
Она отхлебнула из кружки, смахнула упавшие на лоб темные волосы. Игнат поймал себя на мысли, что в открытую любуется ее красотой – не той глянцевой красотой, что видел в журналах, которые интернатские друзья прятали под матрасами. Красота Марьяны была другой – спокойной и чистой. Нарядить ее в сарафан – и будет вылитая лесная богиня-берегиня.
– Хочу набраться опыта как практик, – продолжила она, звонко тренькая серебряной ложечкой о край чашки. – А там, может, в большой город подамся. В Кобжен или Славен.
Игнат слегка нахмурился, почувствовав укол ревности ко всем большим городам, и понял, что никуда не хочет отпускать эту открытую и добрую лекарницу.
– Жить и у нас можно, – возразил он. – Нешто у нас хороших людей нет?
– Хорошие люди есть, да возможностей мало, – вздохнула Марьяна. – Но до лета, а то и до следующей осени мне все равно придется у вас пожить. Ты-то сам в большой город не думал перебраться?
Игнат не думал и врать девушке не хотел, а потому отрицательно мотнул взъерошенной гривой.
– Тут моя родина, тут бабушка Стеша жила, тут и похоронена. Да и куда мне в город-то? Премудростям я не обучен.
– Так в городе не только ученые с докторами нужны, – хитро улыбнулась Марьяна. – Плотники тоже пригодятся. А я слышала, как вся деревня тебя хвалит. Только и разговоров: «Ах, наш Игнат!» да «Наш Игнат!»
– Ну уж…
Парень смутился и не заметил, как проглотил последний кусок пирога.
– Еще будешь? – тут же спросила Марьяна.
Игнат подумал, повздыхал и согласился.
– А все равно, – сказал он. – Где родился, там и пригодился.
– А родители твои где? – спросила девушка. – Сирота, поди, раз бабкой воспитывался?
– Сирота, – подтвердил Игнат. – Отца на зимовке волки порвали. А мать умерла, когда я совсем мальцом был. Так я их и не помню толком…