– Хотя, – размышлял брат Грегори, – не могу понять, зачем ему понадобилось рисковать и навлекать на себя такие неприятности.
– Он вопил про какой-то заговор, – вымолвила Дженни сдавленным шепотом. – Откуда вам столько известно о нас, обо всем, что случилось?
– Новости о знаменитостях часто летят от замка к замку с поразительной быстротой. Мой долг и привилегия как брата во Святом Доминике[11] – обходить народ Божий… пешком, на собственных ногах, – кисло подчеркнул он. – Хотя я провожу время среди бедняков, бедняки живут в деревнях. А где деревня, там замок; новости перекочевывают из господских дворцов в хижины нищих, особенно если эти новости касаются человека-легенды, такого, как Волк.
– Стало быть, позор мой всем известен, – сдавленно проговорила Дженни.
– Не секрет, – согласился он. – Но, по-моему, это не ваш позор. Вы не должны винить себя за… – Брат Грегори заметил ее жалобный взгляд и мгновенно преисполнился раскаяния. – Дорогое дитя, извините меня. Вместо того чтобы говорить о прощении и примирении, я веду речь о стыде и позоре, причиняя вам боль.
– Вам нет надобности извиняться, – дрожащим голосом молвила Дженни. – В конце концов вы тоже захвачены этим… этим чудовищем, вытащены из монастыря, как я была вытащена из постели, и…
– Ну-ну, – утешил он, чувствуя, что она находится на грани между истерикой и обмороком. – Я бы не утверждал, что захвачен. Собственно говоря, нет. Лучше сказать, я был приглашен ехать вместе с самым огромным мужчиной, какого когда-либо видел, на поясе у которого случайно висел боевой топор с рукоятью размером почти со ствол дерева. Так что, когда он любезно громыхнул: «Пошли. Вреда не будет», – я без промедления принял его приглашение.
– Я и его тоже ненавижу! – тихо вскрикнула Дженни, следя, как Арик выходит из леса, неся двух увесистых кроликов, обезглавленных ударами топора.
– В самом деле? – с недоумением и любопытством поинтересовался брат Грегори. – Нелегко ненавидеть человека, который не разговаривает. Он всегда так скуп на слова?
– Да! – мстительно подтвердила Дженни. – Ему… ему д-достаточно, – усиленно сдерживаемые слезы мешали ей говорить, – посмотреть на в-вас этими замороженными голубыми глазами, и в-вы уже знаете, чего он от вас хочет, и д-делаете, потому что он тоже ч-чудовище…
Брат Грегори обнял ее за плечи, и Дженни, больше привыкшая к бедам, чем к состраданию, особенно в последнее время, ткнулась лицом в рукав монаха.
– Я ненавижу его! – потерянно прокричала она, несмотря на предостерегающее пожатие пальцев брата Грегори. – Я ненавижу его! Ненавижу!