– Я и не знала, что я здесь пленница.
– Зачем тебе понадобилось покидать замок? – поинтересовался Ройс, не потрудившись притвориться, будто не понял значения ее слов.
– Затем, что я хотела поговорить наедине с братом Грегори, – мрачно уведомила его Дженни. – Теперь твой черед ответить на мой вопрос. Почему мне запрещено покидать замок? Я у себя дома или в тюрьме? Я не собираюсь…
– Ты у себя дома, – перебил он, неожиданно усмехнулся, к полному ее замешательству, и добавил, тихонько и восхищенно фыркая: – И у тебя самые синие в мире глаза. Когда ты злишься, они становятся цвета мокрого синего бархата.
– Мокрого бархата? – кисло переспросила она, морща носик. – Мокрого бархата…
Белые зубы его сверкнули в широчайшей улыбке.
– Разве нет? А что я должен был сказать?
Улыбка была неотразимой, и Дженни поддалась его озорному настроению.
– Ну мог бы сказать, что они цвета… – она увидела большой сапфир, украшающий распятие, и предложила: – …сапфиров. Это неплохое сравнение.
– Ах, но сапфиры холодные, а глаза твои теплые и выразительные. Как, лучше? – хихикнул он, не слыша более возражений насчет мокрого бархата.
– Гораздо, – охотно согласилась она. – Не соблаговолишь ли продолжить?
– Комплименты?
– Конечно.
Губы его дрогнули от смеха.
– Очень хорошо. Ресницы твои напоминают мне черную от сажи метелку.
Развеселившаяся Дженни залилась мелодичным смехом.
– Метелку! – радостно хохотала она, укоризненно качая головой.
– Точно. А кожа твоя белая, мягкая, гладкая… Глядя на нее, я вспоминаю…
– Ну? – фыркая, подтолкнула она.
– Яйцо. Продолжать?
– О, пожалуйста, больше не надо, – пробормотала она сквозь смех.
– Как я понял, у меня ничего не вышло? – ухмыляясь, уточнил он.
– Я-то думала, – упрекнула она, задыхаясь, – что даже при английском дворе требуется хоть какое-то галантное обхождение. Ты что, никогда не бывал при дворе?
– Старался бывать как можно меньше, – мягко ответил он, но внимание его привлекли ее полные улыбающиеся губы, и Ройс без предупреждения сгреб Дженни в объятия, прижавшись к этим губам жадным, торопливым ртом.
Дженни охватывал сладостный, чувственный поток его желания, и она с усилием отвела губы. Взор его, уже потемневший от страсти, проникал в самую глубину ее глаз.
– Ты не сказал, почему, – дрожащим шепотом напомнила она, – мне запрещено покидать замок.
Ройс медленно погладил ее по плечам и снова склонил к ней голову.
– Только на несколько дней… – отвечал он, целуя ее после каждой фразы, – пока я не удостоверюсь, что за стенами… – он прижал ее крепче, – ничего не грозит.
Дженни отдалась невероятному наслаждению от поцелуев, ощущая, как его мускулистое тело напрягается от желания.