На все село ни одного квалифицированного врача, и только бывшая сестра районной больницы — Валентина Григорьевна несет службу по спасению человеческих жизней. Осмотрела, перевязала, сделала укол и развела руками — мол, все, что могу. Из вариантов ждать "скорую" или позвонить отцу Константин выбрал последний.
До города восемнадцать километров, еще два до больницы. Никогда раньше это расстояние не казалось ему непреодолимым! Сейчас, да!
Время к вечеру. На носу час-пик, и на дорогах уже собираются пробки. Каждый перекресток — минус пять минут драгоценного времени. Хорошо хоть старенькая "копейка" дяди Толи рычит, но едет: старик за машиной следил.
Тася притихла на заднем сидении. Уже не плачет, всхлипывает и дышит поверхностно, часто. Смотреть на нее едва переносимо, но Константин оглядывается при каждом удобном случае. Из детской груди торчит щепка, фиксирующие валики насквозь пропитались кровью и словно его обнаженная совесть алеют на фоне белоснежных бинтов. Страшно!
Владислав встретил у проходной. Воспользовался пропуском, чтобы открыть въезд на территорию больницы. Возле корпуса их ожидал медперсонал.
На каталке Тася ожила, расплакалась, закричала "мама, мама". Пришлось силой удерживать Зою, чтобы не позволить войти в лифт, попутно отвечая на вопросы отца: что, как, почему. А у самого руки трясутся, будто у заядлого алкоголика поутру, и в груди ломит, не то от страха, не то от боли — не разберешь.
— Ждите здесь, — велел отец, указав на больничную кушетку. — И приведи ее в чувство. Группа крови, резус, наследственные болезни, аллергия — я должен знать.
Лишившись возможности видеть дочь, Зоя затихла. Смотрит, но не видит. Ушла в себя.
Константин опустился на колени. Сжал липкие от крови пальцы. Спросил:
— Ты должна собраться сейчас, слышишь? Помочь Тасе. Ответить на вопросы врача, — делая акцент на каждом слове. Добился ответного рукопожатия и некой осмысленности в глазах. Стало легче.
Когда сестра с медкартой в руках пытала Зою, Константин стоял рядом и сожалел, что дядя Толя не поехал с ними. Вот кто умел приводить в чувство бьющихся в истерике матерей! Именно его громогласное "Зоя!" помогло женщине придти в себя немногим ранее. Оно же оборвало поток слез и причитаний, крайне ненужных в тот момент.
* * *
— Операция прошла хорошо. Несовместимых с жизнью повреждений нет. Утром переведут в палату…
Слушая отчет отца, Константин буквально ощущал, как на него накатывает облегчение. Зарождается где-то в животе и накрывает жаром — миновало! Впору расплакаться, но мужчины не плачут. Он не плачет!