Тем не менее российская элита негласно признает, что по крайней мере дважды украинская политика оказала самое серьезное воздействие на российскую, в полном смысле слова тематизировала ее. И оба раза это влияние было вызвано украинскими революциями: «оранжевой» революцией (ноябрь 2004 г. – январь 2005 г.) и «революцией достоинства» (ноябрь 2013 г. – февраль 2014 г.). (В академическом смысле возможна интересная дискуссия о том, были ли это две отдельные революции или же два этапа общего революционного процесса. Но в нашем случае это не принципиально.)
Реакцией на первую революцию стал сильный страх Кремля, боязнь возникновения чего-то подобного в России. И, как я уже показывал в третьей главе, после первого Майдана контрреволюционная деятельность власти начинает формироваться в качестве одного из главных направлений российской внутренней политики.
Особенно официальная Москва была напугана совершеннейшей непредсказуемостью революции: результаты президентских выборов ноября 2004 г. казались предрешенными, никто не ожидал от украинцев с их репутацией хитрованов и прагматиков столь резкого и массового возмущения. Объяснение произошедшему было дано в конспирологическом русле: «американка гадит». Хронологически к этому времени восходит и начало подъема конспирологии как главной объяснительной модели политических и социальных перемен в мире. То, что когда-то было уделом интеллектуальных маргиналов и экзотов, за десять лет превратилось в магистральную линию российской пропаганды.
Не премину в данном месте поделиться личными воспоминаниями. Тема «оранжевой» революции и ее влияния на отношения в треугольнике Россия – Украина – Запад оживленно обсуждалась в 2005 г. Так вот, все мои западные собеседники – от академических интеллектуалов до работавших на правительство аналитиков, – не сговариваясь, говорили одно и то же: мы не ожидали на Украине ничего подобного; мы исходили из того, что Украина – российская сфера влияния и Россия имеет там преобладающие позиции; но раз Россия так провалилась в жизненно важной для себя стране, то Запад считает себя вправе активизировать усилия на украинском направлении.
Для российской оппозиции первая украинская революция послужила вдохновляющим (хотя и недолгим) примером, а также резервуаром политического опыта и форм борьбы. Термин «майдан» прочно закрепился в российском политическом сленге, а безуспешная попытка его реализации была предпринята 5 марта 2012 г. на Пушкинской площади в Москве. (Как я уже несколько раз упоминал, несравненно больше шансов на успех это мероприятие имело бы 10 декабря 2011 г.)