Злые языки небезосновательно уверяли, что эти законы были списаны с российских, но оказались даже более жестокими, чем российские. (Нечто похожее в свое время было характерно для советской Украины, где приговоры диссидентам всегда оказывались более жестокими, чем приговоры по тем же статьям диссидентам в РСФСР. В советской диссидентской среде это называлось «украинским коэффициентом».)
В результате протестующие, особенно радикальное их крыло, оказались перед дилеммой: разойтись с терявшего мобилизационный потенциал Майдана и покорно дожидаться дома арестов или, наоборот, перейти в наступление, поскольку терять уже все равно нечего. Нетрудно догадаться, какой путь изберут люди, наделенные хотя бы зачатками здравого смысла и инстинктом самосохранения. Только наступление, только вперед!
И наступление не замедлило себя ждать: 19–20 января 2014 г. в Киеве началось восстание. Радикальная часть революционеров, в первую очередь украинские националисты, стала прорываться в центр города, вступая в жестокие схватки с милицией. В создавшейся ситуации это было, вероятно, единственной возможной тактикой: расширение плацдарма революции, вовлечение в нее новых слоев общества и новых территорий. В январе же революция вышла за рамки столицы, начались захваты районных государственных администраций в регионах страны.
Революционная экспансия неизбежно сопровождалась повышением градуса насилия. 22 января среди демонстрантов появились первые погибшие. Однако это, как и последовавший впоследствии огонь неустановленных снайперов, уже не могло остановить революцию. Включился в действие принцип «острие против острия»: репрессии власти стимулировали революционное насилие.
Но если насилие со стороны власти лишь подогревало в обществе убеждение в ее нелегитимности, то насилие революционеров воспринималось как морально оправданное и даже справедливое. Вероятно, остановить революцию можно было, лишь прибегнув к массовым расстрелам. Однако на такой шаг режим не решился. И отнюдь не по соображениям гуманности, а вследствие инстинкта самосохранения и неуверенности в том, что подобный приказ будет выполнен.
И это не проблема только Украины, а репрессивной политики вообще. Власть, пытающаяся подавить революцию репрессиями, с высокой вероятностью может столкнуться с саботажем сил правопорядка, их открытым отказом выполнять приказ и нейтралитетом армии. И при этом не имеют значения ни масштабы финансирования полиции и армии, ни культивирование их привилегированного статуса, ни включение генералов полиции и армии в правящую элиту. Они не хотят умирать вместе с гибнущим режимом.