Далеко не всегда он выражен явно и потому нередко остается незамеченным. Однако в некоторых революциях хорошо видна критическая черта, которая отделяет легальный протест от революции, обрушивающей прежнюю легальность.
В Американской революционной войне, более известной в России как Война за независимость, такой чертой стало «бостонское чаепитие» 16 декабря 1773 г. В России 1917 г. – выступление большевиков 25 октября 1917 г.
И подобные поворотные моменты отнюдь не только достояние отдаленной истории. Нечто близкое по духу и значению случилось буквально на наших глазах в Киеве 21 февраля 2014 г., когда «сотник» Владимир Парасюк, самовольно поднявшись на трибуну Евромайдана, выразил недовольство излишне осторожной, по его мнению, линией лидеров украинской оппозиции и поклялся повести своих хлопцев на вооруженный штурм администрации президента, если Янукович не уйдет в отставку до 10.00 следующего дня.
В тот момент устами деревенского парубка говорила сама История. Ну, а что вы хотите? Дух Истории веет где хочет и находит для выражения своей воли тоже кого хочет. Политически и психологически выступление Парасюка переломило ситуацию, превратив массовые протесты в победоносную революцию. И кто знает, что было бы, пойди лидеры Майдана на компромисс с Януковичем.
А вот в России такими поворотными моментами могли бы стать митинги 10 и 24 декабря 2011 г. и, не исключено, 4 февраля 2012 г. Могли бы, но не стали. Почему? А не нашлось своего сотника Парасюка. Не оказалось на трибуне митинга человека, способного кожей почуять переломный характер ситуации и призвать к немедленному политическому действию. Пар ушел в свисток – в скандирование лозунгов «Мы здесь власть!» и «Мы придем еще!».
То была даже не политическая ошибка, а элементарная глупость. Забавно, что оппозиционеры, которых власть с маниакальной настойчивостью обвиняет в подготовке «цветной» революции, не удосужились даже заглянуть в «библию» современных революций – брошюру Джина Шарпа «От диктатуры к демократии». А старина Шарп в своем эссе, удачно сочетающем идеалистический пафос с политической инструментальностью, предостерегает оппозиционеров, которые «наивно считают, что, если они просто будут настойчиво, твердо и достаточно долго провозглашать свою цель, она каким-то образом осуществится»[35].
Когда призывы к действиям и сами попытки действий наконец проявились – 5 марта и 6 мая 2012 г., – было уже поздно. Уникальный момент, когда оппозиция в состоянии бросить решительный вызов режиму и надломить его, никогда не бывает длительным. Это даже не окно возможностей, а форточка или щелочка.