— Вот он, гражданин следователь! Точно, не ошибаюсь. Эх, гад поганый! Сколько из-за тебя честным людям неприятностей… А пузатого не вижу. Нет его, и Кости нет… Я не ошибаюсь, гражданин следователь?
Оформив протокол опознания и выпроводив за дверь Тимофеева, я пригласил Диньмухамедова. Ему была предъявлена другая таблица, где фотографии располагались в иной последовательности. Поморгав глазами и покряхтев, Диньмухамедов тоже указал на Гущина:
— Он, гражданин начальник. Тот, который приезжал в конце июля, Сашка. Но Боба и Кости здесь нет.
Теперь сторожам можно было верить. Они говорили правду. Сколько недель шел я к этой правде, то осторожно, то смело, то замедляя, то ускоряя шаг! Я был уверен, что рано или поздно приду к ней, и вот свершилось! Может быть, с небольшим опозданием. Но разве хоть минуту я сидел сложа руки, разве делал что-нибудь лишнее, ненужное? Нет, все было необходимо. Даже ожидание помощи от сторожей…
— Ну что, Сережа? Будем ждать возвращения товарищей из командировок или двинем дальше без них? — спросил я у Каракозова, отпустив сторожей. — Давай попробуем. Вначале обыск, потом допрос, предъявление на опознание Ершову, очные ставки и… арест? Неужели мы подошли к этой стадии?
— На какое время вызывать Ершова? — спросил Каракозов.
— Часов в семь утра начнем обыск… пока то да се… Давай часов на двенадцать.
Ровно в 7.00 мы подошли к переоборудованной в квартиру монашеской келье, которую занимала семья Гущина — он, жена, сын шести лет. Постучались. Послышался плач ребенка, потом женский голос спросил:
— Кто?
— Прокуратура, — ответил я. — Откройте!
В замочной скважине щелкнул ключ, дверь открылась.
На пороге стояла молодая женщина с заспанным лицом.
— Вы к кому?
— К Гущину Александру…
— Он еще не проснулся…
— Разбудите.
Женщина подошла к двуспальной кровати и растолкала мужа. Он сел, спустил на пол ноги и некоторое время смотрел на гостей, встряхивая головой.
— К тебе, — сказала ему жена.
Гущин снял со спинки стула брюки, не торопясь натянул их.
— В чем дело? — спросил он, немного придя в себя.
— С обыском к вам, — ответил я.
— Санкция есть?
— Ознакомьтесь с постановлением.
Гущин взял его, прочитал, закурил.
— Где расписаться?
— Вот здесь.
— Обыскивайте…
— Допрыгался, — тихо сказала жена и отошла к кроватке мальчугана.
Обыск длился недолго. Квартира состояла из одной комнаты и ниши. Ниша оказалась забитой бутылками из-под портвейна и водки. Комната была обставлена просто, и ее осмотр ничего интересного не дал. Я забрал у Гущина только записную книжку, в которой имелись адреса тети Тани, Яна Карловича Густавсона, какого-то Коли с Пулковского шоссе, Виктора с Баскова переулка…