Окруженные толпой мы подошли к распахнутым воротам. За ними был устланный коврами двор. Меня вытолкнули вперед. На возвышении у входа в дом под навесом стоял длинный стол, за которым, судя по беспорядку, пировали. Все это я запомнил смутно. Мне предстоял суд.
За время похода я видел Сент-Жилля лишь издали. Граф отправился в поход с благословения Папы. Он первым откликнулся на призыв церкви. Сент-Жилль был намного богаче любого в нашем войске, но все владения в Европе передал взрослому сыну. Сам он поклялся отвоевать восток у врагов Христа и закончить здесь свои земные дни. Многих людей, в том числе весьма знатных, он содержал на собственные деньги. В отличие от многих, графа нельзя было упрекнуть в корысти. Но характер у него был несносный. Он мог обидеть так же незаслуженно, как и приблизить к себе. Потому даже за деньги служили ему неискренне. Покупая новых наемников, он не мог рассчитывать на преданность старых. Обиды, злословие и подозрительность среди его людей были известны. Ранее злейшим врагом Сент-Жилля был Боэмунд Тарентский — хитрейший норманн, немало потрудившийся для того, чтобы перессорить наших между собой. Но теперь Боэмунд выторговал себе Антиохию и удовлетворился этим, вместо того, чтобы идти дальше и брать Святой Город. Сент-Жилль перекупил себе на службу его племянника — храбрейшего и вероломного Танкреда, который и не думал скрывать преданности своему дядюшке. В войске смеялись, что Танкред получает деньги Сент-Жилля за то, что слушает его врага. Теперь в Иерусалиме Сент-Жилль капризно отказался от титула первейшего, но перенес свою подозрительность на Готфрида — наиболее достойного, который заслужил эту честь не только знатностью, но мужеством, не только благородством, но и похвальным стремлением к скромности и милосердию. А что Сент-Жилль? Не зря говорили, его невозможно уговорить, но очень просто перехитрить.
На вид Сент-Жилль был стар, с капризным лицом и розовыми губами, которые он постоянно протирал кончиком языка, будто облизываясь. Один глаз был закрыт. Сент-Жилль потерял его в бою с маврами, защищая христианскую Испанию. Заслуги его в этой войне были общеизвестны, даже теперь пели песни, сложенные в его честь. Король Альфонсо отдал за Сент-Жилля любимую дочь, которая годилась графу в дочери. Молодая жена делила со всеми трудности похода. Ее доброта примиряла многих с несносным характером мужа.
Сейчас Сент-Жилль сидел, погрузив расплывшееся тело в глубокое кресло, вынесенное прямо над покрытым ковром ступенями. Он был так близко, что я мог дотянуться до него рукой. Голова графа постоянно находилась в тени, но было заметно, ему жарко. Красное лицо было мокрым от пота. Он постоянно гладил голову, поднимая с висков редкие седые волосы. Он был явно раздражен, я появился некстати. Стражи отпустили руки и застыли по бокам. Сент-Жилль долго рассматривал меня, ворочая головой, как сидящая на ветке птица. Единственный глаз грозно сверкал, словно хотел просверлить во мне дыру.