Братья (Ялкут) - страница 240
Когда Михаил выходил на глаза ему попался пожилой господин, протиравший лысину платком. Он с любопытством оглядел Михаила, тот закрыл голову капюшоном и быстро проследовал мимо.
Артенак
Несколько лет, что прошли мирно, похоже, заканчиваются. Я чувствую это, как мои кости чувствуют перемену погоды. За последние годы я стал поборником мира и считаю, что только так мы можем достаточно укрепиться. Время мира бесценно. Я рад, что король разделяет мое мнение, и сам, как может, старается отдалить приход войны. Какой-то рок толкает нас к ней. Мрачные предзнаменования следуют одно за другим. Начну с того, что на празднике Пасхи наши лампады стали коптить, многие сочли, что Господь выказывает недовольство. Я стараюсь оценить такие знаки без предубеждения, но и сам испытал разочарование. Люди подавлены, король озадачен.
На следующий же день византийский посланник просил короля принять его и вновь торопил с выступлением. Это давнее желание греков, нашими руками потеснить мусульман и подтянуть нашу границу ближе к Константинополю, чтобы в случае нужды помочь единоверцам. Остается удивляться столь явному желанию греков видеть других глупее себя, ведь сделать это возможно, лишь вступив в войну с Дамаском. Нечего и говорить, я против такого безрассудства, но далеко не все разделяют мое мнение. Бароны, осевшие на землях, на радость византийцам, рвутся в бой. Они уверены в быстрой победе, будто наших врагов можно запугать видом оружия.
Какие странные союзы возникают на пути пагубных желаний. Ассаины, которые сами не прочь завладеть Дамаском, никогда не найдут общего языка с Византией. Там боятся их, как огня. Только это удерживает наших недругов порознь друг от друга. Но византийцам выгодно, повторяю, столкнуть нас всех, и они действуют хитро. Хорошо, что часть рыцарей сохраняет похвальное благоразумие. Не могу не вспомнить о Жоффруа, который горел желанием ввязаться в войну. В плену он поумнел. А, может быть, благородство не разрешает ему поднять оружие против того, кто великодушно отпустил его. Все это растопило ярость Жоффруа подобно тому, как солнце превращает лед в воду. Как жаль, что, живя долгие годы в этих местах, я почти забыл, каково это — снег, мороз, дыхание холода…
Когда-то Болдуин дружески спросил меня о природе дара убеждения. Ответ прост. Льсти происхождению того, кого хочешь перетянуть на свою сторону. Можешь не обременять себя чувством меры. Этот ключ открывает любой замок и действует вернее, чем прославление храбрости. В этом нет сомнений, а вот происхождение… Монахиня менее боится за свою добродетель, чем некоторые из здешних страшатся сомнений в благородстве собственного происхождения.