К сожалению, ключ мне не принес никто. Он ждал меня в конверте, когда я пришла на работу, и как только все ушли после окончания смен, я продолжила свою борьбу с Альбе́нисом.
Начало было обманчиво простым: набивая указательным пальцем правой руки ритм по единственной клавише, левой рукой нужно было кружить вокруг нее в отрывистом мотиве. Смешно же, даже ребенок сыграл бы это. Но лишь пока не полилась музыка. Октавы гремели с противоположных концов фортепиано, как если бы вы внезапно обзавелись третьей рукой, затем и четвертой, чтобы накрыть все клавиши без единого нарушения стройной мелодии.
Только для того, чтобы понять ноты правильно, мне понадобились недели. Уайли назвал это «базовым прочтением», тогда как мой преподаватель годы тому назад говорил об этом же, как об «обучении пальцев инстинктам». В любом случае, я ненавидела хвататься за новую композицию. Чувствовать хромоту. Ударять не по тем клавишам. Разбирать произведение, деля его на части, добираясь до самой сути, и механически зазубривать на стольких репетициях, что, да, пальцы будут бегать по клавишам на автопилоте. То же самое и с мозгом. Пока уши, уставая от прослушивания одного и того же звучания снова и снова, не перестают его воспринимать.
Один раз я заставила себя исполнить мелодию до конца, после чего выключила свет и увлеклась совершенной иной музыкой – которую знала сердцем. В последний раз, когда играла ее на этом самом рояле, я представляла, будто меня кто-то слушает. Спрятавшийся, невидимый в темноте.
Я думал о тебе и твоем Шопене каждую минуту…
Скрип петель заставил меня вскочить со скамейки. Я могла поклясться, что закрывала двери. Закрыла плотно и на замок, чтобы никто не мог услышать. Звуки не покидают этих стен. Может Сайлен соврал?
На полу начал растягиваться яркий треугольник: на этот раз рука тянула дверную ручку до конца.
– Привет. Прости, если прервал твою игру.
Я узнала голос прежде, чем глаза привыкли к темноте и рассмотрели его.
– Джейк… что ты здесь делаешь?
– Ищу тебя.
– Это я вижу. Но как ты…
– Узнал, где ты будешь? – Он улыбнулся; мне все еще не было ясно, что если он хотел найти меня, то знал, где и как. – Найти тебя не проблема. Проблема в том, что получается у меня это сделать, видимо, слишком поздно.
Его взгляд метнулся к закрытой партитуре, но мы оба знали, что он имел в виду нечто иное.
– Ты вчера не возвращался в Нью-Йорк. – Это был не вопрос. На самом деле вопрос заключался в причине.
– Мне нужно было увидеться, чтобы извиниться.
– За что?
– За то, как сложились обстоятельства.