— У меня свои источники. — усмехнулся я, и мы двинулись вниз по лестнице. Рухма продолжил.
— Так или иначе, убийство было непредумышленным. Велин был отъявленным психом и для меня самого до сих пор остаётся загадкой, почему его не посадили, не разжаловали или не убили до меня. По его вине погибли сотни невинных людей, многих он довёл до самоубийства. Он издевался надо мной, даже избивал, за любые ошибки, любые огрехи. Моя жизнь превратилась в сущий кошмар: я каждый день был вынужден играть с ним в театре, а вечерами — выполнять вместе с ним поручения. И на очередном задании по вызволению человека со второго плана, когда он поднял руку на потерявшуюся маленькую девочку, которая, по его мнению, слишком громко рыдала, я попытался его остановить, но он стал вымещать злобу на мне. После нескольких полученных ударов я потерял над собой контроль… — мы спустились на первый этаж, где я с грустью проводил взглядом дверь в спокойную и тихую квартиру, в которой нет ни оборотней, ни допельгангеров, ни прочих мифических существ, и прошёл к выходу, дабы проводить Рухму.
— Постой, я кажется понял. В гневе ты перестаёшь быть собой? Потому и на меня с мечом бросился? — я открыл входную дверь, пропуская его вперёд.
— Я же сказал: ты умный парень и все схватываешь на лету. Поэтому я и прошу тебя простить меня, я не хотел, чтобы все так вышло. — он остановился в дверях, глядя на меня с раскаянием на видоизменяющемся лице, в потускневших светящихся глазах читалась скрываемая боль.
— Все в порядке, не парься — с улыбкой ответил ему я. — Тебя проводить?
— Нет, спасибо, я справлюсь. Отдыхай, этот день для тебя был очень тяжёлым. Мира и Добра тебе! — ответил он и не оборачиваясь ушёл.
— Мира и Добра. — задумчиво ответил я вслед удаляющемуся смотрителю.
Я проводил его взглядом и с облегчением вздохнув зашел в квартиру, разделся и без сил рухнул на кровать.
Проснулся я от какой-то возни у изголовья. Открыв один глаз, я увидел перед собой небольшого, размером чуть меньше ладони, красного бесенка, с рогами, копытами, крылышками и хвостом, стоящего на подушке. В своих миниатюрных ручонках он сжимал трезубец, которым оттеснял от моей головы такого же невеликого ангелочка с белоснежными крылышками и нимбом, венчающим его голову. Одет он был в белую тогу до пят, на ногах виднелись сандалии. Он вцепился руками в трезубец беса и пытался сдвинуть его с пути.
«Просто сон…», — подумал я и закрыл глаза, проваливаясь в дрёму. Однако, перешептывания и возня не прекратились, а, напротив, возобновились с новой силой.