И Мидир завыл снова, а Мэллин поддерживал его.
Сколько они так развлекались, пытаясь перевыть и перерычать друг друга, кларсах, гром и вой ветра в печных трубах, неизвестно, но победа каждый раз доставалась Мидиру. В самый глухой волчий час ночи, когда он окончательно перестал сдерживаться, его рык сотряс всю стену, а за отзвучавшим эхом пришло небывалое освобождение. Выть и рычать хотелось теперь просто ради баловства, это было приятно — не сдерживаться и не щадить ничьи хрупкие чувства, быть волком, быть собой не только на встрече Трёх!
Мэллин улыбнулся довольно, махнул рукой, зазывая дальше, и поднялся до конька крыши. Ловко и уверенно прошел по нему, вспрыгнул, легко подтягиваясь, на крышу поменьше — маленькую, квадратную, от балкончика или пристройки. Мидир припустил за братом, заглушая беспокойство: судя по тому, как уверенно тот шел, это был не первый раз, когда Мэллин посещал скользкие и чрезвычайно опасные высоты.
Стоило Мидиру забраться на балкончик, ближайшее окно распахнулось и оттуда послышался голос Алана:
— А знаешь, сегодня солировал не принц, — голос начальника замковой стражи был обыкновенно собранным и спокойным, но теперь расцвечивался и новыми интонациями удивительной расслабленности и домашнего уюта. Алан явно чувствовал себя прекрасно, даже несмотря на отзвучавший концерт.
Король поспешно подтянул ноги. Уселся, уцепившись за край, махнул Мэллину, чтобы подождал, и прислушался: это была новая сторона совершенно изученного волка! Алан не демонстрировал такой манеры при исполнении своих обязанностей, а сейчас Мидир подумал, что его верный защитник и волк имеет право быть разным. И узнанным в этой разности своим королем. Пусть и узнанным случайно.
Из-за спины Алана зато долетел отчетливейший стон, полный мучительного осознания:
— Нет! Нет! Нет! Ала-а-ан! — стон набирал в трагичности. — Только не говори! Нет! Так выть мог только… Алан, не говори, пожалуйста, что их теперь двое!
Голос приблизился к окну, неясная тень упала из освещенного окна на крышу. Этот второй, позволяющий себе подобную вольность, тоже член королевской семьи.
Рядом мягко спрыгнул Мэллин, всем своим видом выражая вопрос, Мидир приложил палец к губам и опять прислушался.
— Не буду говорить, — в голосе Алана слышалась мягкая насмешка. — Ты сам уже все сказал.
Джаред отчетливо и протяжно застонал.
— Алан, ты говорил… Ты говорил, что у тебя осталась еще бутылка того удачного вина столетней выдержки? Как ты думаешь…
— Я думаю, вполне, — начальник стражи ответил, не дожидаясь собственно вопроса. — Это как раз тот случай, когда нам срочно нужно выпить за их здоровье. А то как бы ты кого не проклял сгоряча!