— Будь хорошей девочкой, — шепчет Райан мне на ухо. — Молчи и просто позволь
этому случиться. Ты всегда знала, что, в конце концов, это произойдет.
Я хнычу и закрываю глаза, когда он касается моих бедер. Мне с трудом удается
удерживать ноги вместе, но мужчина продолжает раздвигать их. Я зажмуриваюсь,
мечтая оказаться не здесь, пытаясь защитить свое собственное тело, когда его пальцы
находят мои трусики. Все это время в моей голове крутятся беспорядочные мысли:
Мне ведь только семнадцать.
7
Этого не должно со мной случиться.
Он же парень моей сестры, а не мой.
Николетт бросила его несколько месяцев назад. Его нет, это просто сон.
Очень плохой сон!
Хватит, хватит, не надо!
Но это не проходит, и я чувствую, он разрывает мои трусики в клочья. Я кричу, но в
очередной раз звук заглушается ладонью. Я вздрагиваю, готовясь к худшему, когда его
пальцы пытаются войти в меня. В то же время громкий стук эхом раздается по всей
комнате.
Я открываю глаза, до ужаса боясь увидеть, что там.
Моя сестра больше не лежит на полу, вместо этого она нетвердо стоит рядом с
кроватью, держа в руках окровавленную бейсбольную биту. Выглядит она ужасно — как
и все в этой комнате — словно кровавое месиво. Похоже, я попала прямиком в ад.
Я прикрываю свое тело, опустив юбку так низко, как могу, а потом смотрю на
Райана.
Он лежит ничком на полу, едва заметно шевелясь. Я предполагаю, что он еще жив,
потому что Райан низко рычит, а с его уст льется поток бранных слов.
Николетт хватает меня за плечи и с силой разворачивает к себе лицом.
— Ты должна уехать, — говорит она слабо, еще одна капля крови стекает по ее
разбитому лицу. — Возьми наличные под паркетной доской на кухне и уезжай.
— Я не оставлю тебя! — плачу я, но сестра кричит от отчаяния.
— Уезжай! — приказывает она. — Ты должна уехать! Он никогда не оставит нас в
покое, разве ты не видишь, Уилла? Тебе не нужно ввязываться в мои проблемы.
Я качаю головой, крупные слезы льются из моих усталых глаз и катятся по щекам.
Я не хочу верить в реальность происходящего. Я должна убедить себя, что все будет
хорошо. Но Николетт хватает меня за руку и тащит на кухню. Она толкает меня вниз,
приподнимая криво лежащую паркетную доску, и достает пачку купюр. Мы обе плачем,
беспомощно всхлипывая.
— Ты должна уехать, — говорит она мне. — Не возвращайся сюда. Просто уезжай
куда-нибудь. У тебя теперь достаточно денег, чтобы ты начала...
— Я не хочу, — шепчу я, хватаясь за сестру.
Она отходит от меня, ее распухшие губы сжимаются в тонкую линию.
— Ты никогда не будешь здесь в безопасности, — говорит Николетт, сузив глаза.