— Мы хотели посидеть вдвоем. При свечах.
— Как в кино, — добавила Анна.
— Тогда вам лучше ограничиться рукой, — посоветовал метрдотель. — А для первого раза я рекомендовал бы запечь ее с сыром и прованскими травами. Блюдо на двоих подается с молодым картофелем и спаржей.
— Вино?
— Некоторые знатоки уверяют, что к руке идеально красное сицилийское, но лично я посоветовал бы шардоне. Оно идеально для первого раза, поскольку превосходно оттеняет необычный вкус блюда.
— Вы нас уговорили.
— Я не прощаюсь.
Метрдотель пожал руку наемника, улыбнулся Анне и, чуть пританцовывая, отправился распорядиться.
— Меня сейчас стошнит, — прошептала женщина.
— Прекрасно тебя понимаю.
Они выглядели согласно легенде: парочка из среднего класса. Одежда не дорогая, но с претензией, не самая дешевая бижутерия у Анны, не самые дешевые часы у Палыча. Они казались заурядными посетителями, обменивающимися впечатлениями от необычного заведения, и в какой-то мере так оно и было.
— Я не верю, что все это происходит на самом деле. Не верю… не могу поверить, что подобное возможно. Они едят друг друга! И платят налоги!
— Официально к ним не придраться, — угрюмо произнес Палыч, стараясь говорить едва различимым шепотом. — Все местные «добровольцы» или мигранты или нищие, они подписывают контракт…
— Я не верю, что люди едят других людей. Приходят в ресторан, заказывают чью-то руку, или ногу… — А в следующее мгновение Анну перекосило: до нее дошло то, о чем Палыч запрещал себе думать с тех самых пор, как узнал, какой именно клуб принадлежит Иксуеву, на которого перед смертью указала старшая медсестра. — А не может получиться так, что Костю купили… — У молодой женщины перехватило дыхание. — Что Костю купили для…
Она представила блюдо, на котором покоится аккуратно поджаренный ребенок, обложенный молодым картофелем и спаржей, представила лощеного метрдотеля, с улыбочкой предлагающего дорогим гостям бутылку белого, представила, как умелый официант начинает разделку блюда…
Видение оказалось настолько ярким и ужасным, что Анна не сразу поняла, о чем говорит наемник.
— Здесь все помешаны на выгоде, а младенец стоит гораздо больше, чем самое дорогое блюдо, — с уверенностью, которой у него в действительности не было, произнес мужчина. — К тому же Иксуев постоянно покупал у Кулечкиной младенцев, что косвенно свидетельствует о наличии канала сбыта.
«Надеюсь, не через кухню…»
Медсестра клялась, что Иксуев детей не ест, во всяком случае, не всех, а устраивает им фальшивые метрики от суррогатных матерей и перепродает «абсолютам» — безбашенным приверженцам полной свободы, которые пока не обзавелись серьезным лобби в парламенте, а потому не имели доступа к системе «Счастливый дом».