– Налей себе еще чаю, – попросила донья Бруна.
Кларисса хотела отказаться, покачав головой, но все же решила сделать наоборот, заметив, как дружелюбно смотрит на нее сеньора.
«Она не желает мне зла, у нее нет ненависти ко мне. Я единственный человек, который напоминает ей о лучших временах, которые когда-либо были на Санта-Ане…»
Кларисса ненадолго устремила взгляд куда-то вдаль. Она задумалась, и к реальности ее вернул лишь взволнованный голос доньи Бруны.
– Дитя мое! Что с тобой? Тебе нехорошо, Кларисса?
– Нет, нет, я…
– Ты ведь думала о том, как здесь все было, когда еще Ксавьер был жив, да? Ты ведь думала о тех замечательных временах… – торопливо заговорила сеньора.
Кларисса снова хотела отрицательно помотать головой, но взглянула в исполненные надеждой глаза доньи Бруны. В них мелькали какие-то искорки, на тонких губах появилась улыбка.
«Она вспоминает счастливое время, – подумала Кларисса. – Теперь, когда все ужасы позади, она пытается думать о хорошем».
Кларисса кивнула:
– Да, я думала о Ксавьере.
– Помоги мне подняться, дитя мое, – тут же потребовала донья Бруна.
Кларисса, поколебавшись, выполнила это желание. Донья Бруна казалась ужасно хрупкой. Сердце колотилось, кожа горела, теперь Кларисса смогла в этом убедиться. Она припоминала, что донья Бруна и раньше страдала от приступов лихорадки.
Женщина, казалось, заметила ее сомнения, когда Кларисса вновь присела на стул. Сеньора пристально посмотрела на бывшую невестку.
– Я больна, Кларисса, ты это знаешь.
– Да, я… – Кларисса подыскивала слова.
– Я очень скоро умру, – продолжала донья Бруна, – и все, что здесь, пойдет прахом.
– Я могу… Нет, вы точно не… – начала Кларисса, но умолкла снова.
– Да, я чувствую это. Я уже прожила намного дольше, чем предрекали врачи. Больше всего я хотела сразу отправиться вслед за моим Ксавьером, но у меня была надежда, что, возможно, он еще… Теперь я знаю, что его больше нет. Все кончено.
Кларисса чувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Можно ли отказать умирающему в его последней просьбе?
– Я не могу, – все же еще раз прошептала она. – Не могу… Здесь слишком много боли, предательства, слишком много…
Донья Бруна кивнула:
– Я понимаю, что у тебя лишь дурные воспоминания об этом месте, ты имеешь на это право. – Она ненадолго замолчала. – Это ведь наследство и Ксавьера. Это наследство моего сына, наследство твоего мужа. Он провел здесь лучшие дни. Поверь мне, он хотел бы, чтобы эта эстансия досталась тебе и вашим потомкам…
– Но у нас не было… – внезапно вырвалось у Клариссы.
Донья Бруна покачала головой.