— Скуднеют нравы, — вздохнула Кюнтен, довольно переводя взгляд ядовитых глаз на меня, — как вы считаете, леди Блайт?
Опять началась эта игра. Как то? Как это?
— Считаю, что женщине не обязательно обряжаться, чтобы заняться спортом, а затем переодеваться, чтобы ее пустили в какое-нибудь заведение.
— Оу, — издала стон Амелия.
Митчелл закашлялся, скрывая в кулаке улыбку. Остин был до странности молчалив.
— Леди Блайт, вы находите допустимым, что женщины хотят носить брюки? — допытывалась Кюнтен, видимо желая показать, как мировоззрение постыдной Блайт отличается от ее собственного.
— Неизбежным, — отчеканила, обводя взглядом присутствующих, и видя добродушное удивление мистера Радклифа.
Некоторое время мы ели молча.
— А когда вы собираетесь вернуться в Лондон, леди Блайт? — спросила Амелия, отрываясь от мясного пирога.
В этот момент раздался звук разбитого бокала, и все взгляды обратились к мистеру Остину.
— Прошу прощения, — сухо сказал он, отодвигая стул.
— Ничего, Джеймс, — успокоила миссис Бейли, подзывая экономку и приказывая: — Уберите немедленно и принесите мистеру Остину новый бокал.
Я стиснула нож с вилкой, низко склонившись над тарелкой. Нужно справиться с сердцебиением и шумом в ушах. Зачем Бейли произнесла его имя?..
— Скоро, — уклончиво ответила, видя, что Амелия еще ждет ответа.
— Насколько скоро? — взгляд Остина ввел меня в ступор. Зачем он спрашивает? В его вопросе столько заинтересованности, что все как-то нехорошо переглянулись.
— Не знаю, мистер… Остин… — я закашлялась, потому что голос дрогнул, — все зависит от обстоятельств.
— Каких? — он неумолим. Я скосила взгляд в сторону гостей, намекая, что мы не одни, но, пожалуй, ему плевать.
— Это не имеет значения.
Все мы вновь принялись за еду. Правда, у меня совершенно отсутствовал аппетит, и я не чувствовала вкуса пищи.
— Мистер Остин, а вы не желаете перебраться в Лондон? — по-светски сложив руки, спросила Амелия.
— Все зависит от обстоятельств, — не сдерживая резкости, бросил он.
Сквозь молчание прорывалось тиканье часов из гостиной. Я редко поднимала взгляд над столом и упиралась в свирепый, жадный, противоречивый взгляд Джеймса.
Неожиданно он поднялся.
— Миссис Бейли, вынужден вас покинуть, — сказал холодно, — был рад вас видеть. Мадам Кюнтен, — он поклонился, — леди Денли, леди Блайт, — он немного затянул мое имя, — мистер Ратклиф…
Выйдя изо стола, он взглянул на молчаливую дочь миссис Бейли и задержал на ней взгляд.
— Мисс Мери, — поклонился и вышел.
Я ничего не соображала. Услышала возмущенный голос, затем оклик. Ноги сами меня несли. Я очнулась, когда в глаза ударил яркий свет и биение сердца вскружило голову так, что я пошатнулась.